Вампир Лестат

– Не торопись с выводами, – сказал он. – Приходя в эту комнату, я действительно замечал странные вещи. Кроме того, были еще и события, происходившие в самом начале…

Он вдруг умолк, словно что-то отвлекло его внимание.

– Ты слышишь, о чем они думают? – спросил я, потому что мне почудилось, что он напряженно прислушивается к чему-то.

Он не ответил, лишь продолжал пристально смотреть на статуи. Что-то явно изменилось. Только невероятным усилием воли я удержался от того, чтобы не убежать прочь. Я всмотрелся, но не смог ничего заметить, услышать или почувствовать. Если Мариус немедленно не объяснит мне причину своего странного поведения, я либо закричу, либо разрыдаюсь. Так мне, во всяком случае, казалось.

– Не будь таким нетерпеливым, Лестат, – чуть улыбнувшись, сказал Мариус, по-прежнему пристально глядя на мужчину. – Иногда я слышу кое-что, но это не более чем неясные импульсы, смысла которых я не понимаю. Они только свидетельствуют о их присутствии, ты понимаешь, о чем я говорю.

– Именно эти звуки ты сейчас и слышал?

– Да… Пожалуй.

– Мариус, пожалуйста, уйдем отсюда! Умоляю тебя! Прости, но я не в силах больше вынести это! Пожалуйста, Мариус, уйдем!

– Хорошо, – мягко ответил он, крепко беря меня за плечо. – Но сначала я хочу попросить тебя кое о чем.

– Я готов сделать все, что тебе будет угодно.

– Поговори с ними. Не обязательно громко и вслух. Но поговори. Скажи, что считаешь их красивыми.

– Они знают это, – ответил я. – Знают, что я нахожу их невероятно прекрасными.

Я был действительно уверен, что это так. Но Мариус предлагал мне высказать им все, как подобает их положению. А потому я освободил разум от страхов и предрассудков и сказал все, что полагалось.

– Поговори с ними еще, – продолжал настаивать Мариус.

Я так и сделал. Я по очереди посмотрел в глаза мужчине и женщине, и меня охватило странное чувство. «Я считаю вас красивыми! Я считаю вас несравненно прекрасными!» – я мысленно твердил эти слова как молитву. Точно так же я, маленьким мальчиком, спрятавшись в высокой траве на лугу возле склона горы, молил Бога помочь мне убежать из отцовского дома.

Точно так же я разговаривал сейчас с ней, благодарил ее за то, что она позволила мне приблизиться к ней и к ее тайнам. Я почти физически ощущал это чувство, оно разливалось по поверхности моей кожи и пронизывало меня до самых кончиков волос. Я чувствовал, как уходит из меня напряжение, как оно оставляет мое тело. Глядя в ее бездонные темные глаза, я ощущал небывалую легкость и чувствовал, как меня окутывают запахи благовоний и цветов.

– Акаша, – произнес я имя, услышанное мною в этот самый момент.

И оно показалось мне прекрасным. У меня даже волосы зашевелились. Шатер как будто превратился в пылающую раму, и только в том месте, где сидел мужчина, было что-то такое, что трудно поддавалось определению. Почти против своей воли я подошел еще ближе и наклонился вперед, как будто намереваясь поцеловать женщину. Мне очень хотелось сделать это. Я склонился еще ниже… И почувствовал вкус ее губ.

Мне вдруг захотелось напоить ее кровью из своего рта, как я когда-то поил Габриэль.

Все больше и больше подпадая под влияние чар, я заглянул в неизмеримые глубины ее глаз.

Да что со мной происходит? Я целую богиню прямо в губы! Что за безумная мысль пришла мне в голову?!

Я отпрянул, И тут же вновь оказался возле противоположной стены. Я дрожал с головы до ног и сжимал руками голову. На этот раз, правда, я не перевернул вазы с лилиями, но меня вновь сотрясали рыдания.

Мариус прикрыл двери шатра и заставил задвинуться внутренний засов.

Потом мы вышли в проход, и он мысленно приказал стоящему в комнате бревну лечь на место, потом сам вставил в скобы бревно снаружи.

– Идем, мой мальчик, – обратился он ко мне. – Пора подняться наверх.

Не успели мы пройти и несколько ярдов, как я услышал какой-то резкий звук. Мариус обернулся и посмотрел назад. По лицу его скользнула тень.

– Что это? – воскликнул я, прижимаясь спиной к стене.

– Шатер… они его снова открыли. Ладно. Я вернусь сюда позже и запру его, прежде чем встанет солнце. А сейчас мы с тобой вернемся в мою гостиную, и я расскажу тебе свою историю.

Как только мы вошли в ярко освещенную комнату, я буквально рухнул в кресло и закрыл ладонями лицо. Потом до меня дошло, что Мариус все это время продолжает стоять возле кресла и не сводит с меня взгляда. Я поднял голову.

– Она открыла тебе свое имя, – сказал он.

– Акаша, – повторил я. Мне показалось, что это имя выплыло из водоворота постепенно рассеивающегося сна. – Неужели она действительно открыла мне его?

Я вновь произнес это имя вслух:

– Акаша! – и вопросительно, с мольбой взглянул на Мариуса.

Мне хотелось, чтобы он объяснил, почему смотрит на меня с таким странным выражением на лице.

Я подумал, что, если его лицо снова не приобретет прежнюю живость и выразительность, я просто сойду сума.

– Ты на меня сердишься? – спросил я наконец.

– Ш-ш-ш-ш… тихо… – ответил он.