Вампир из Трансильвании (СИ)

Влад подвёл меня к машине и раскрыл дверь. Меня вдруг грубо вытолкнуло в реальность, стоило пропасть чужому прикосновению. Стало одиноко. До боли. До отчаянья. Так больно, словно жизнь внезапно оборвалась и слёзы не могли помочь этому горю.

- Где его похоронили? - спросила я бесцветным голосом, когда ровным гулом ожил мотор.- Дракулу.

Смотреть на Влада было выше моих сил, побелевший мир за стеклом, мир, где, казалось, не было ничего, больше походил на то, что ждёт меня впереди.

- Его не хоронили.

Я всё же подняла взгляд, в котором тускло брезжил невысказанным вопрос.

- Пытались, - Влад выкручивал руль. - Много раз. Но пока безуспешно.

Глава двадцать третья. БУХАРЕСТ

Снегопад продолжался всю дорогу до Бухареста. Я вспоминала, как предвкушала посещение столицы, наверное, не зря называемую в прошлом "балканским Парижем". Думала, что наконец смогу посетить свой первый европейский город - город с большой буквы. Конечно, к этому времени я уже должна была побывать - и побывала - в Брашове и Сигишоаре, но кто знал о этих маленьких точках на карте?

Путешествуя, люди, как правило, хвастаются везде узнаваемыми названиями: Лондон, Берлин, Париж, Москва, Нью Йорк. Я тогда тоже думала, что именно с Бухареста начну раздвигать собственные границы, стану настоящим туристом.

Мы приблизились к первым крупным развязкам, направляющим потоки машин в город и прочь от него, но я не почувствовала ожидаемого воодушевления. Над душой продолжал висеть дамоклов меч забвения; совсем скоро я не вспомню ни этого места, ни того, с кем сюда приехала...

- Куда хочешь отправиться вначале?

- Куда угодно, - ответила я, продолжая бездумно следить за сгрудившимися плотнее автомобилями, вливавшимися в тот же рукав механического движения, что и мы секунды назад.

Больше Влад ничего не спросил.

В груди стало тяжелее. Если я не хотела снова разрыдаться, нужно было взять себя в руки. Плачь не плачь, этим делу не помочь. Погружаясь в уныние, я только зря тратила драгоценное время. Следовало что-то придумать, найти способ убедить Влада оставить мне память, а не раскисать на его глазах.

- Может, ты знаешь куда действительно стоит поехать в такую погоду.

За окном продолжал падать снег. Небо начинало светлеть, говоря, что непогода продлится недолго, но бродить по улочкам старой части города, которой, несомненно, было что показать, мне совсем не хотелось.

Мы не спеша преодолели сначала окраины, занятые широкими приземистыми супермаркетами-муравейниками, жизнь которых не останавливалась ни на минуту. Пробрались сквозь запруженные новые районы, с широкими проспектами и долгими светофорами. Потом за окном появились старые многоэтажки-сталинки, мешавшиеся с массивными зданиями эпохи конструктивизма, занимаемыми в прошлом партиями, залами собраний, советами и множеством других общественных организаций, созданных на благо социалистического будущего, которое так и не наступило, зато оставило после себя внушительного вида останки. Будто гигантское доисторическое животное, оно, почуяв скорую гибель, решило уйти в сторону и, уползая, растеряло части неприглядно- тлеющего тела.

Время продолжало откручивать плёнку назад, и вот мы уже теснимся в узких улочках, огибая здания старого города с его вычурной архитектурой в стиле модерн. Должно быть, мы будем гулять где-то здесь.

Я всё жду остановки, но машина продолжает катиться вперёд, вырываясь вдруг на широкий проспект. Ещё десяток минут вдоль Онири - и вдалеке я могу различить темнеющую арку неправильного квадрата на небольшой возвышенности - Дворец Чаушеску, а ныне здание Парламента.

Второе по величине здание, после американского Пентагона, стало причиной гибели пятой части старых районов города. Тысячи переселённых людей, миллионы тонн строительного мусора, оставшегося после снесённых домов и строений, семь сотен архитекторов и около двадцати тысяч строителей, и это не говоря о тех капитальных ресурсах, вложенных в возведение невероятного монумента из мрамора и хрусталя, чьи очертания всё чётче проступают сквозь мглистые завихрения снегопада.

Влад очертил круг и въехал на открытую стоянку. Кажется, впереди нас ждёт экскурсия.

Мы шли рядом плечо к плечу. О том, чтобы взять его за руку, не могло быть и речи. То, что казалось возможным в тихом притворе одинокой церкви, было немыслимо в кипящем заботами городе, глазевшем на нас отовсюду бесчисленными парами глаз.

Мы долго поднимались по ступеням, затем отклонились налево и снова прошли несколько пролётов. Здание казалось невероятным, будто искусственная и облагороженная с вытесанными ступенями гора. Где-то по пути наверх нас остановил полицейский. Мой спутник ответил, что мы направляемся на выставку современного искусства, и мы беспрепятственно двинулись дальше. Затем нырнули в стеклянные лифты и те понесли нас ещё выше.

На одном из этажей мы вырвались наружу, оказавшись в просторном коридоре из белого с жёлтыми прожилками мрамора, на полу которого лежала ярко-красная, как в русских классических театрах, широкая ковровая дорожка.