Вампир - граф Дракула

1 октября. Мне ужасно хочется знать о том, что происходит. Андрей очень ласков и мил, но ни одним словом не обмолвился о результатах посещения пустого дома. Я совсем расстроена сегодня; мне хочется плакать, не знаю сама, почему…

Вчера, когда мужчины ушли, я легла в постель, хотя спать совсем не хотелось. Я стала думать о том, что случилось за последние месяцы. Нас преследует какой-то злой рок, что бы мы ни делали, как бы ни старались, все новые беды рушатся на нас. Если бы я не поехала в Витби, то, пожалуй, Луси… Но не буду вспоминать об этом. Все равно прошлого не вернешь, я только расстраиваю себя напрасно.

Не знаю, когда я заснула. Помню только, что внезапно залаяли собаки. Из комнаты Ренфильда доносился монотонный звук молитвы (наши комнаты как раз над его), потом наступила тишина — мертвая гнетущая тишина, которая столь неприятно подействовала на меня, что я встала и подошла к окну. На улице было темно, черные тени деревьев, казалось, скрывали какую-то тайну. Ни малейшего шороха или движения. Природа спала мертвым сном. Лишь бледная полоса тумана у горизонта медленно плыла по направлению к дому. Я вернулась в постель, но сон все не приходил. Я опять встала и взглянула в окно: туман уже окутывал сад. Ренфильд опять стал молиться. Я не могла различить слов, но в его голосе слышались жалобные нотки. Немного погодя до меня долетели звуки борьбы. Видимо, санитарам трудно справиться с безумцем. Я легла с намерением больше не вставать, укрывшись с головой, чтобы не слышать душераздирающих воплей сумасшедшего. Должно быть, я вскоре заснула. Меня разбудил Андрей. Я не могла прийти в себя сразу, до такой степени сон сплелся с действительностью.

Мне снилось, что я ожидаю прихода Андрея. Я очень беспокоилась за него, но встать не могла, так как чувствовала себя прикованной к месту и неспособной пошевелить ни рукой, ни ногой. Внезапно я поняла, что воздух, окружавший меня, тяжелый, сырой и холодный. Я сняла одеяло с лица и к своему удивлению заметила, что перед моими глазами все было мутно: газовый рожок, оставленный зажженным, мерцал, как слабая звездочка… Очевидно, туман проник в комнату. Тогда только я вспомнила, что оставила окно открытым, и хотела встать, но какая-то сила по-прежнему приковывала меня к месту. Я закрыла глаза, но продолжала все видеть сквозь сомкнутые веки… Туман, клубясь, вползал в комнату, однако не через окно, как я предполагала, а через щели двери. Газовый рожок превратился в красный глаз… Мало-помалу мне стало казаться, что вместо одного глаза их уже два и что эти огненные глаза смотрят на меня в упор сквозь густую пелену тумана, совсем как те, о которых говорила когда-то Луси. Неописуемый ужас овладел мной… Я вспомнила, что в рассказе Андрея туман превратился в отвратительных женщин, жаждущих крови. К горлу подступила тошнота, голова закружилась; в комнате стало темно. Во мраке вырисовывалось чье-то мертвенно-бледное лицо с огненными глазами…

Какой отвратительный сон! Надеюсь, что он не повторится! Я хотела попросить у фон Гельсинга или Сиварда каких-нибудь успокоительных капель, но боюсь встревожить их, если расскажу свой ужасный сон. Постараюсь заснуть без лекарств. Чувствую себя страшно утомленной и разбитой.

2 октября, 10 часов вечера. Спала довольно крепко, но несмотря на это чувствую себя хуже, чем вчера. Из-за слабости пролежала несколько часов на кушетке. Мой муж и все остальные отсутствовали почти весь день и вернулись только к обеду. Я поняла, что Андрей узнал что-то важное, так как он посоветовал мне лечь раньше. Не чувствуя ни малейшей склонности ко сну, я согласилась на предложение Сиварда и выпила приготовленное им легкое снотворное. Боюсь, что поступила опрометчиво. Пожалуй, было бы лучше мне не спать…

Глава XX

ДНЕВНИК АНДРЕЯ ГАРКЕРА

2 октября. Мои труды увенчались неожиданным успехом. Я нашел Жака Смолиса и получил от него интересующие меня сведения, а именно: шесть ящиков отвезены в Чиксанд, 197, еще шесть — в Джемейс-Лен, 20, девять — на Пикадилли-стрит в пустой дом. Номер последнего Смолис не запомнил, но подробно описал здание. Смолис добавил, что перевозка ящиков была поручена ему высоким худым мужчиной с белой бородой и красноватыми глазами. Значит, этот изверг развез свои ящики по разным кварталам Лондона!

Я немедленно отправился на Пикадилли-стрит. Смолис сказал, что дом находится рядом с церковью, но даже если бы у меня не было этого ориентира, думаю, что узнал бы его по сходству с домом в Пурфлите. Казалось, в нем давно никто не живет. Окна грязны и кое-где разбиты, краска на стенах облупилась, балкон провис.