Вампир… ботаник?

Бывает, что неопытный энчелесто путает семилистник с полынной отравкой. Щепотка семилистника в чай дарует ясность ума и силу работать, если падаешь с ног от усталости, то же количество отравки убивает по истечении трех часов, и горе беспечному, не имеющему противоядия. Но трава не притворяется. Она просто похожа…

Мир природы жесток, но там слабые стараются выглядеть как сильные. Силь-муха — словно грозный шмель, древесный уж — как ядовитая жирма.

Тот, кто держит сейчас руку на моем плече, тот, кто смотрит в глаза с фальшивой заботой, — хуже.

Опять был непослушным… малыш…

Малыш!

Интересно, когда первый раз прозвучали эти слова? Сколько раз я верил этим интонациям защиты? А потом маска сползала.

«Он не способен долго держать себя под контролем, поэтому, наверное, и у источника отнимают память… и не дают аккумулировать энергию выше определенного уровня… невысокого уровня».

И эти постоянные вызовы…

Странно, наверное, так нуждаться в ком-то и ненавидеть его за это. И постоянно бояться, что он вспомнит то лишнее, стертое уже, и снова вызывать, вглядываться в глаза, и еще больше ненавидеть оттого, что боишься и не уверен…

Тень в блестящих глазах.

Белая вспышка боли.

Негромкий голос, из которого быстро испарились и забота, и тепло.

— Плохо быть таким догадливым, малыш. Опасно.

«Уже понял. Что же вы тогда не выбили из краденого донора догадливость заодно с памятью, аурум?»

— Без этого… я бы не смог… работать…

— Именно. Отличные у тебя мозги, малыш. Пришлось обойтись наложением оболочки, жаль было губить такие способности.

«И деньги. Которые получены таким образом… правда, аур?»

— И деньги… — согласился тот, отвечая на невысказанную мысль. — И несколько очень интересных веществ на заказ. И все остальное. Жаль, жаль. А ведь я догадывался, что так и будет. Они, — последовал пренебрежительный кивок куда-то в сторону, — не думали. Ленивы. Нелюбопытны. Только и умеют, что интриги плести. Считали, наложенная оболочка решит все проблемы, — и без паузы, в упор, спросил: — Ты же догадался про оболочку? Не закрывай глаза, малыш, знаешь ведь — бесполезно.

Нет…

Не беспо… спрятать эту мысль, быстро!

Кажется, успел. Давление на виски ушло, так и не став ломящей болью. А голос продолжал вещать:

— …все удивлялись, отчего ты даже в оболочке никак не угомонишься: то вопросы начнешь задавать, то заявку на Дар подашь ни с того ни с сего. Запреты постоянно нарушаешь. Не понимают до сих пор, что значит пытливый ум. А я знал… — Длинные пальцы вцепились в волосы. — Знал, что как тебя ни прижимай, ты рано или поздно найдешь способ выскользнуть из рук.

«Не прижимали бы — может, я бы и не пытался? Тихо работал бы, не смотрел по сторонам, не поднимал голоса… как моллюск в раковине, не представляющий, что существует что-то еще, кроме воды и еды. Но слишком много ударов пришлось по раковине. И моллюск очнулся».

— А знаешь, я даже пробовал найти тебе замену. Но это непросто… За дорогами следят, понимаешь. Караваны досматриваются. Наглые людишки заламывают цену и пытаются шантажировать. Поправить свои дела за мой счет! — Сквозь доброжелательную маску вдруг проглянула злоба. — Черепаха наглая!

«А-а… теперь понятно, с чего в пригороде вдруг забегали черепахи с улитками. Разорившийся на погроме рынка работорговец решил пополнить свой сундучок через шантаж правящих. Песок вам пухом, доро Бахиж. Не того вы шантажировать вздумали…»

Как глупо все. И противно.

Послали уже кого-то в дом? Наверное, сразу же послали…

Не думать про дом. Нельзя. Отвлечься и отвлечь.

Мелисс. Микеле. Роберто. Кто из них?

— Молчаливый какой. Хитрецы всегда молчат. Как ты догадался?

— О чем?

— Такой невинный вид… я почти поверил. Или поверить? Я понимаю, почему ты взял к себе Мелисс и этого самоуверенного красавца, отличные, надо сказать, модели… но какой хитрый план может включать в себя доносчика?

— Модели?