Вампир Арман

Мое вторжение вызвало только настороженность и злобу. Пламя в печи затрещало и заплясало, пожирая свежий воздух. Иконостас сам по себе казался костром сияющих огней – светлые лики и разбросанные между ними свечи, пламя другого, вечного характера. В дрожащем свете я ясно видел лицо Христа, казалось, он не сводил с меня глаз, пока я стоял у двери.

Дядя поднялся и сунул гусли в руки маленького, незнакомого мне мальчика. Я увидел, что в тени на своих кроватках садились дети. Я увидел, как в темноте поблескивают их обращенные ко мне лица. Те же, кто сидел на свету, сбились вместе и посмотрели мне в лицо.

Я увидел свою мать, иссохшую, унылую, как будто с момента моего исчезновения минули века – настоящая старуха в углу, вцепившаяся в коврик, прикрывавший ее колени. Я всматривался в нее, пытаясь разгадать причины расстройства ее здоровья. Беззубая, дряхлая, большие, стертые, блестящие от работы костяшки пальцев – может быть, просто работа слишком быстро сводила ее в могилу.

На меня обрушилось огромное скопление мыслей и слов, словно меня осыпали ударами. Кто ты – ангел, дьявол, ночной гость, ужас тьмы? Я увидел, как поспешно они поднимают руки, осеняя себя крестным знамением. Но в их мыслях я прочел ясный ответ на свой вопрос.

Кто не знает, что Иван-охотник стал Иваном Кающимся, Иваном-пьяницей, Иваном-сумасшедшим из-за последствий того дня в степи, когда он не смог остановить татарских разбойников, похитивших его любимого сына Андрея?

Я закрыл глаза. То, что с ним случилось, хуже смерти! А я даже ни разу не поинтересовался, ни разу не посмел помыслить о том, что он жив, или же меня недостаточно волновала его судьба, чтобы надеяться, что он выжил, чтобы задуматься, что ждет его, если он выжил? По всей Венеции разбросаны лавки, где я мог бы набросать ему письмо, письмо, которое знаменитые венецианские купцы могли бы довезти до какого-нибудь порта, откуда его доставили бы по назначению по прославленным ханским почтовым дорогам.

Я все это знал. Это знал маленький эгоист Андрей, знал все подробности, которые, должно быть, так прочно сковали его прошлое, что он чуть не забыл его. Я мог бы написать:

Семья моя, я жив, я счастлив, хотя никогда и не смогу вернуться домой. Примите эти деньги, что я посылаю для моих братьев, сестер и матери…

Но с другой стороны, откуда мне было знать? Прошлое для меня превратилось в мучительный и хаос.

Стоило ожить самой тривиальной картине, как она перерастала в пытку.

Передо мной стоял мой дядя. Такой же здоровый, как мой отец, он был хорошо одет – в подпоясанную кожаную рубаху и валенки. Он спокойно, но строго просмотрел на меня.

– Кто вы, чтобы так приходить в наш дом? – спросил он. – Что за князь стоит перед нами? Вы принесли нам вести? Тогда говорите, и мы простим вас за то, что вы сломали замок на нашей двери.

Я затаил дыхание. У меня не осталось вопросов. Я понял, что смогу найти Ивана-пьяницу. Что он – в харчевне с рыбаками и торговцами мехами, так как он других закрытых помещений не переносил, за исключением дома. Левой рукой я нащупал кошель, который всегда носил, как положено, на поясе. Я сорвал его и протянул этому человеку. Он бросил на него взгляд. Потом он оскорбленно выпрямился и отступил.

И тогда мне показалось, что он слился с нарочитой обстановкой дома. Я увидел весь дом. Я увидел резную мебель, гордость смастерившей ее семьи, резные деревянные кресты и подсвечники, поддерживающие многочисленные свечи. Я увидел символические росписи, украшавшие деревянные рамы на окнах, полки с расставленными на них красивыми домашними горшками, котелками и мисками.

Тогда я увидел всю семью в свете их чувства собственного достоинства – женщин с вышивкой, и тех, кто штопал одежду, и вспомнил с чувством успокоения стабильность и теплоту их повседневной жизни. Но как же это уныло, как ужасно грустно в сравнении с тем миром, который знал я! Я сделал шаг вперед, опять протянул ему кошель, и произнес сдавленным голосом, все еще прикрывая лицо:

– Умоляю вас, окажите мне любезность, чтобы я смог спасти свою душу. Это от вашего племянника, Андрея. Он сейчас далеко, далеко, в той стране, куда его увезли работорговцы, и он уже не вернется домой. Но он живет хорошо и должен разделить с семьей то, что у него есть. Он велел мне рассказать ему, кто из вас жив, а кто умер. Если я не отдам вам эти деньги, если вы их не возьмете, я буду проклят и попаду в ад.

Словесного ответа не последовало. Но их мысли сказали мне все, что нужно. Я все выяснил. Да, Иван жив, а теперь я, странный гость, говорю, что Андрей тоже не умер. Иван оплакивал сына, который не только выжил, но и процветал. Жизнь в любом случае трагедия. Известно только одно – всех ждет смерть.

– Я вас умоляю, – сказал я.

Мой дядя принял протянутый кошель, но с сомнением. Он был полон золотых дукатов, которые принимали повсюду.