Вампилов

Рассказ, я считаю, недостаточно продуман с самого начала, отсюда и идут его беды. Он нечеток, расплывчат, расплывчаты его герои, расплывчата в нем авторская позиция. Давайте разберемся в этом подробнее».

И после подробного дружеского разбора:

«В старину говорили: не то счастье, о чем во сне бредишь, а то, на чем сидишь да едешь. Эта поговорка как нельзя лучше подходит, по-моему, к героине Вашего рассказа.

Повторяю, рассказ нечеток, он не сделан даже в авторском замысле. А писать Вы, конечно, можете, язык у Вас чистый. Только избегайте красивостей и высоких, не в меру высоких слов для изображения нашей грешной жизни. Это все равно что на работу выходить со знаменем.

С искренним уважением В. Распутин».

В письме, отправленном Вампиловым, мы найдем редкую похвалу: «У вас есть чувство сцены». Но приятное для начинающего автора замечание не отменяло, конечно, и откровенного критического разбора:

«О Вашей пьесе, которую я прочел с большим интересом. Вы, несомненно, способный автор, у Вас есть наблюдательность, и природный юмор, и даже чувство сцены. Вместе с тем Вашу рукопись вряд ли можно назвать пьесой в двух действиях. Скорее всего, у Вас получилась одноактная пьеса, а еще точнее — скетч, забавная и хлесткая сценка, часть эстрадного представления.

Очень Вам советую побывать с этой рукописью в районном отделе культуры. Если товарищи, ведущие в районе клубную работу, заинтересуются Вашим произведением, то при совместной с Вами доработке эту пьесу, как я считаю, можно с успехом показывать зрителям. Для этого необходимо убрать из Вашего произведения длинноты, а также не в меру грубые выражения и две-три сомнительные ситуации. Полагаю, что эту помощь Вам смогут оказать в отделе культуры.

С уважением и наилучшими пожеланиями А. Вампилов».

Глава седьмая

И ПОСЛАЛ БОГ ЖИВОГО КЛАССИКА

Декабрь 1964 года Александр провел за письменным столом в необычном для себя месте и не один. Его напарник, прозаик Вячеслав Шугаев, оставил подробные воспоминания об этом:

«В первые январские дни 1965 года мы с Александром Вампиловым собирались в Москву. Сборы эти вершили долгое сидение в захолустном доме отдыха “Мальта”, расположенном под боком Усолья-Сибирского, в старом сосновом бору…

Мы… сидели в тесных холодных комнатах, укутав ноги байковыми одеялами, изо всех сил старались закончить к Новому году свою работу: Вампилов писал комедию “Нравоучение с гитарой”, известную теперь под названием “Старший сын”, я — повесть “Бегу и возвращаюсь”.

Перекуривали, прижавшись к черной, горячей спине голландки. Чуть отогревшись, с воодушевляющим вниманием судили только что написанные строки, абзацы, диалоги. Совсем разогревались, точно дров накололись. С годами со странной неприметностью исчез из нашего обихода такой вот товарищеский суд, повытеснил его самосуд, вернее саморасправа. И чиня эту расправу, с мучительной нежностью вспоминаешь горячее дыхание голландки, морозные скрипы за окном, товарищеское участие, источавшее какую-то прекрасную чистую горечь. (Признание, несущее отсвет давнего случая, когда на заседании редколлегии альманаха «Ангара» Шугаев раскритиковал пьесу Вампилова «Прошлым летом в Чулимске» и она была изъята из подготовленного номера этого издания. — А. Р.)

Судили да рядили, но, спохватившись, с тревожной поспешностью расходились по комнатам — мы боялись не уложиться в “жесткие сроки — отличные сроки”, не успеть с сочинениями к Новому году… Тайно, подспудно, не выговариваясь, подгоняло нас простенькое рассуждение: если справиться с теперешним уроком, то Москва обязательно дрогнет, попятится и покорится — ведь мы запасли еще по вещице, и они, дымясь, сладким угаром попыхивая на нас, отлеживались. Вещицы эти были: комедия “Ярмарка” («Прощание в июне». — А. Р.) и повесть “Любовь в середине лета”».

В январской Москве приятели сразу не могли найти места в гостинице. Пришлось даже «кантоваться» на Казанском вокзале. Наконец, в гостинице «Украина» местечко нашлось, да не захудалая комнатка, а «полулюкс». Администратор, услышав от жаждущих поселиться, что они литераторы, решила, видимо, что это «большие люди», и предложила райские апартаменты. Однако денег постояльцам хватило ненадолго. Выручил знакомый прозаик, сибиряк по рождению Борис Костюковский. Он предложил молодым землякам пожить на своей пустующей даче в писательском поселке Красная Пахра под Москвой.

«Штурм» московских сцен Саша решил начать с Театра на Малой Бронной. С комедией «Ярмарка» он зашел к заведующей литературной частью этого «храма искусства» Елене Якушкиной. К ее воспоминаниям, к переписке Вампилова с ней мы обратимся еще не раз. А пока приведем самые первые строки мемуаров Елены Леонидовны: