Вамбери

В третьей комнате им предложили выкраситься хной. Этой краской красили бороду, подошвы, ладони и ногти, и они становились красными. Выйдя из бани, Вамбери громко смеялся. — Чему ты смеешься? — спросил узбек. — Я смеюсь мудрости. Ты знаешь, узбек, что дервиши должны держаться собачьих правил всегда голодать, довольствоваться самыми неудобными местами, проводить ночи без сна… — Я не знал этого, — сказал узбек. — И все это я делал до сих пор я был хорошей грязной собакой. А теперь, черт возьми, я вернулся в человеческую шкуру, мой друг, — докончил он по-венгерски. Потом они зашли в школу.

Увидев дервиша, малыши обступили его со всех сторон. — Вы знаете географию? — Знаем, — ответили они.

— Ну, скажите, во сколько времени можно обойти всю землю?

— В пятьсот лет, — хором ответили они. — На чем стоит земля? — спросил он еще. — На ангеле. — А ангел на чем?

— На скале. — А скала? — На быке. — А бык на чем? — На рыбе. — А рыба на чем? Тут никто из них не мог ответить. Но один закричал: — Я знаю. Рыба стоит опять на ангеле.

В другом городе Вамбери увидел у караван-сарая европейца-путешественника.

Он был одет с иголочки и блестел, как новый наперсток. Ругался он по-шведски очень сильными словами:

— Как сказать этим ослам, что они упаковали мой багаж не так, как нужно?

Смущенные персы, не понимая, чего он хочет от них, молчали.

Вамбери подошел к европейцу и сказал по-шведски: — Вы ошибаетесь, сударь, такой вид упаковки самый лучший. Ему тысяча с небольшим лет. Он проверен на опыте.

Швед забыл закрыть рот от удивления. Наконец, он пролепетал: — Кто вы такой?

— Я дервиш, сударь, и не более того. Но я знаю все языки мира.

И он прочел шведу два стиха из саги о Фритьофе. Швед отскочил от него в ужасе. — Видишь теперь, — сказал Вамбери узбеку, — Аллах дает дервишам великую власть слова.

— Вижу, — сказал узбек, — но Аллах очень высоко, а наше дело маленькое. Поедем дальше, дервиш. Так они приехали через месяц в Тегеран.

Худой, черный как уголь, обросший волосами, со шрамами на руках и ногах, Вамбери вошел в турецкое посольство.

Друзья окружили его с удивлением и радостью. Поднялась суматоха. Люди обнимали его и расспрашивали о путешествии; любопытные толкались, чтобы одним глазком взглянуть на человека, который отважно прошел столько тысяч верст по нелюдимым местам. Ему предлагали деньги и дружбу. Вамбери стал героем города.

Европейцы устраивали обед за обедом в честь его. Целый месяц Вамбери не обедал дома.

Перед отъездом в Европу он зашел посидеть с Гайдар-эфенди.

Они засиделись за полночь. Турок спросил его: — Ну, а теперь скажите: нашли ли вы то, что искали, Вамбери?

— Нет, — ответил Вамбери, — я не нашел, и сейчас скажу почему. С детства я хотел узнать как можно больше языков и людей. Я узнал. Я хотел найти в Азии старых мадьяр, о которых живо предание в Венгрии. Я искал их и не нашел. Что делать!.. Никто мне не заплатил за мои лишения и седые волосы. Но у меня душа исследователя.

— А почему, Вамбери, вы вернулись живым, — вы не думали об этом?

— Думал, — сказал Вамбери. — Я вернулся живым потому, что пошел с чистым сердцем к диким народам, привыкшим видеть нож даже в руке друга. Если бы я хитрил из корысти и шпионил в самом деле, я попался бы. Но я мог смотреть в глаза этим людям, и в этом была моя сила.

— Теперь вы видели Восток и видели Запад, Вамбери. Что они такое?

— Я скажу вам. Я любил Азию давно и издалека. Может быть, потому, что мне плохо жилось дома. Но чем дальше я входил в Азию, я находил там однообразие и лень. Это в Турции и Персии. Средняя Азия старше их на восемьсот лег. И Средняя Азия — склеп. Я с радостью вырвался оттуда. Там только рабы и деспоты. Нищета и пустыня. Подождем лучших времен. Запад полон людей хитрых и сильных. Они любят золото и кровь еще сильней, чем азиаты. И они уже идут. Англичане заняли Кандагар, русские подходят к Хиве. Когда-нибудь они встретятся. Я думаю, что через сто лет из Венгрии можно будет поездом проехать в города, где я дрожал от страха смерти. Я пойду спать, эфенди.

… Перед отъездом Вамбери зашел к доктору Бимзенштейну.

— Доктор, — сказал он, стоя в аптеке Бимзенштейна, — я должен вам вернуть ваш подарок.

И он протянул Бимзенштейну три пилюли стрихнина.

— Вспомните, вспомните, пожалуйста, что вы хотели сказать мне, когда приходили ко мне перед путешествием ночью, — закричал доктор, — я не слышал конца фразы.

— Я могу докончить сейчас, и пусть это будет к слову…Я крикнул вам тогда: доктор, я думаю, что все же, несмотря на что, жизнь — хорошая штука!