Вам — задание

Лицо Мочалова стало хмурым. Месяц назад Крайнюк и Бартошик участвовали в операции по обезвреживанию группы бандитов. Участок леса, где должна была находиться банда, окружили и начали проческу территории. Вскоре большинство преступников были задержаны, а кто оказывал сопротивление — уничтожены. В густом кустарнике заметили небольшой рубленый дом. В него вошли Бартошик и Славин. В доме было темно, и Бартошик зажег спичку. В это время из кустов один из засевших там бандитов, увидев в окне свет, выстрелил. Бартошик был убит. Крайнюк бросился к кустам, а второй бандит выстрелил в него. Антон, прежде чем потерять сознание, успел полоснуть из автомата по кустам. Один из бандитов был сражен наповал, а другой, раненый, продолжал отстреливаться. Обезумевший от горя, Славин выскочил из дома. Бандит побежал. При любых других условиях Славин догнал бы его и обезоружил, но тогда, припав к колену, он длинной очередью сразил бандита.

Мочалов даже не обратил внимания, что потухла папироса. Коротков чиркнул спичкой:

— Ну, а сам когда сдашь дела?

— Завтра приезжает новый начальник, сразу же начну сдавать. Мало я здесь поработал.

— Ничего, дорогой. Война кончилась, людей у нас будет побольше, управятся здесь и без тебя, тем более, тебя ждет не менее трудная работа в Минске. Кстати, как ты решил с Ольгой Ильиничной?

— А что тут решать. Остались мы с ней бобылями. Потеря родных стала нашим общим горем. Это горе и объединяет нас. Решили мы так: как только я сдам новому начальнику дела, она возьмет отпуск. Съездим в мои края. Посмотрим, что можно сделать там. Может, памятник Тане и детям поставить можно. Ну, а затем я останусь устраиваться, а она вернется сюда и будет оформлять перевод в один из госпиталей, расположенных в Минске.

— Правильно вы решили. Вы оба много горя испытали и должны теперь друг друга держаться и поддерживать.

54 ТАТЬЯНА АНДРЕЕВНА МОЧАЛОВА

В деревню с фронта начали возвращаться первые солдаты. Кое-где уже был слышен визг пил и стук топоров. Люди потихоньку начинали новую жизнь.

Татьяна Андреевна и ее дети жили в небольшой землянке на краю деревни. Когда пришла Красная Армия, Татьяна сразу же написала в Москву. Попросила сообщить ей, жив ли муж, дать его адрес. Со слов бывшего командира партизанской бригады, а ныне секретаря райкома партии Глазкова, она уже знала о запросе, который поступил однажды в партизанский отряд в отношении ее, и о том ответе, который дали партизаны, считая, что Татьяна Андреевна и ее дети погибли. Поэтому и спешила разыскать мужа, обрадовать его.

Вся семья жила томительным ожиданием и надеждой. И вот спустя месяц в их землянку пришла страшная беда. Они получили похоронку. В этот момент Татьяна Андреевна решила, что кончились ее силы. Потеряв мужа, она потеряла веру в жизнь. У нее опустились руки. Дети ни на минуту не оставляли мать одну: готовили есть, занимались уборкой, ухаживали, как за ребенком.

Татьяна Андреевна хорошо запомнила тот августовский день, когда к ней в землянку пришли шестеро деревенских баб. У всех было свое горе: у троих погибли мужья, а у других — сыновья. В тот день Татьяна еще раз убедилась в щедрости и искренности человеческой души, в желании помочь друг другу. Эти женщины носили в сердце собственное горе, а пришли к ней, чтобы хоть как-нибудь ее успокоить. Они не охали и не вздыхали, а просто по-человечески, по-женски откровенно, душевно поговорили с ней. И Татьяна Андреевна вновь почувствовала желание жить, растить детей. Вечером, оставшись одна, она поклялась, что вырастит и воспитает детей, чтобы они были достойными отца.

Незадолго до Дня Победы Мочалову снова разыскал Глазков. Договорились, что в июне она вернется в свою сожженную деревню. «Мы тебе поможем дом построить, — говорил он, — осенью начнешь учить детей колхозников».

От мысли, что она нужна людям, Татьяна поверила еще больше в себя, поняла окончательно, что за жизнь надо бороться.

Мочалова решила съездить в Минск, похлопотать о пенсии на детей, а затем перебраться в свою деревню. Сердобольные женщины собрали сколько могли денег на билеты, отварили картошки «в мундире», дали — кто кусочек сала, кто — масла.

Когда вышла из землянки, глянула на детей Татьяна Андреевна и заплакала. Худые, истощенные Юля и Ваня были одеты в такие лохмотья, что трудно было понять, что за вещи на каждом из них. До железнодорожного полустанка было около сорока километров. Их согласился отвезти одинокий старик Михей. Зимой сорок третьего года у него умерла жена, а в конце сорок четвертого и начале сорок пятого получил извещения о гибели обоих своих детей.

Дед Михей запряг в старую телегу лошадь, и они поехали. Старик рассчитывал за день довезти Татьяну Андреевну и детей до железной дороги, переночевать где-нибудь, благо что теплынь стоит на дворе, и на следующий день вернуться домой. Он был словоохотливым человеком, а так как ехать пришлось целый день, да еще с остановками, то он успел многое рассказать за дорогу.