«Вам — взлёт!»

Искусство слепого самолетовождения дается человеку не сразу, и, чтобы у тебя не было в этом сомнения, проделай такой простой опыт. Завяжи глаза и попробуй пройти по ровной площадке шагов пятьдесят, стараясь выдержать прямое направление. Ручаюсь, что тебя уведет в сторону. И дело не в том, что ты не умеешь ходить с завязанными глазами: просто человеческий вестибулярный аппарат — орган, позволяющий нам ориентироваться в пространстве, — при закрытых глазах работает с ошибками.

— Так что же, в шестой зоне летают с завязанными глазами? И на приборы не смотрят?

— Не надо спешить. Сейчас я все расскажу.

Конечно, с повязкой на глазах не летают, но, перед тем как идти в эту зону, в кабине тренирующегося пилота устанавливают специальный полотняный колпак. Закрывшись им, летчик видит только приборы. Ни за небом, ни за землей следить он уже не может. Кабина инструктора остается открытой, чтобы он мог не только свободно контролировать действия ученика, но и просматривать все окружающее самолет пространство.

Оставшись один на один с приборами, тренирующийся летчик вступает в жесточайшую борьбу; чувства подсказывают ему одно, а стрелки приборов совсем другое — иногда прямо противоположное. Случается так: чувствуешь, как всем весом ты давишь на правую половину того места, на котором сидишь, а указатель поворотов докладывает: «Самолет накренился влево». Что тут делать, как быть?

В слепом полете нельзя верить своим ощущениям — они могут обмануть. Только приборы говорят правду.

Я рассказал здесь не о всех зонах, есть еще зоны ожидания, воздушных стрельб, групповой слетанности, воздушных боев, но с главными ты теперь знаком. Зоны разнесены не только в разные углы аэродрома, они еще подняты на разные высоты — это для безопасности.

Расставаться с воспоминаниями о моем первом аэродроме очень не хочется — вот еще один маленький эпизод.

Помню посиневший на востоке горизонт, туманную пелену над лесом, возвращающиеся в ангар самолеты. Медленно растекается тишина над летным полем — трудовому дню конец. И вдруг басовитый, хриплый голос рвет вечернюю тишину:

— Запомни и заруби на своем конопатом носу — нельзя терять скорость на разворотах. Полет — это скорость! Понимаешь: скорость! Тебе, может быть, надоело жить, а у меня — дети. Ясно? Если не запомнишь и не поймешь, что такое полет, — выгоню к чертям собачьим с аэродрома. Понял? Не буду учить, и никто мне не прикажет… Понял?

Тогда я не очень уловил смысл разгневанных слов усталого инструктора, обращенных к парнишке в новеньком, ни разу еще не стиранном комбинезоне, но, что полет — это скорость, запомнил.

Годы летной службы помогли мне понять мудрость инструктора. Теперь узнай и ты, почему полет — это скорость.

ПОЛЕТ — ЭТО СКОРОСТЬ!

Тебе случалось, конечно, запускать в небо воздушный змей. Ты чувствовал, как режет палец натянутая, словно струна, нитка, когда змей забирает все выше и выше?

Чувствовал?

Значит, ты уже знаком с главной аэродинамической величиной. За палец тебя дергала подъемная сила, та самая, что уводит нехитрую несущую плоскость — змей — прочь от земли, в голубые небесные дали.

Тот, кто ощущал однажды подъемную силу, в какой-то степени уже авиатор…

Воздушный змей поднимает, правда, только самого себя да нитку, но существо дела от этого не меняется: змей в основе своей — летательный аппарат тяжелее воздуха, родня самолету. И сходство это легко заметить.

Посмотри на самолетное крыло сбоку, в профиль. Видишь, оно напоминает очертания змея, только толще, и поверхность его не плоская, а кривая.

Что же происходит с крылом в полете, почему оно держит машину в воздухе, не дает ей упасть на землю?

Прежде чем ответить на этот вопрос, поставим сначала простой опыт. Возьми тетрадочный листок, разорви его вдоль на две половинки. Полоски чуть согни так, чтобы их можно было поставить ребром на столе. Расположи согнутые листки на расстоянии в два — два с половиной сантиметра один от другого, выпуклыми сторонами внутрь.

Готово?

Теперь дунь тихонько между листочками. Бумажки не разлетятся в разные стороны, а, напротив, сблизятся. Почему?

Все дело в том, что над кривой поверхностью возникло разрежение воздуха. Оно и притянуло половинки тетрадочного листка друг к другу.

Простой этот опыт наглядно показывает, как действует на искривленную поверхность разрежение воздуха.

Врезаясь в воздушную толщу, крыло расталкивает частицы воздуха, освобождая себе место в небе. При этом и над крылом и под крылом появляется точно такое же разрежение воздуха, как и между половинками тетрадочного листка. Но крыло имеет одну особенность кривизна его поверхностей неодинакова: в верхней части она больше, в нижней меньше. Поэтому и разрежение воздуха над крылом оказывается больше, чем под ним, и вся плоскость стремится вверх.