Вальс в темноту

— Ей ничего другого не оставалось, я ей приказала. Она получит свои деньги, когда они у нас самих появятся. Она это знает.

— Ты собираешься еще кого-нибудь нанять?

— Нет, — сказала она, — сама справлюсь. — И добавила себе под нос какие-то слова, которые он не совсем разобрал.

— Что? — спросил он с невольным удивлением. Ему показалось, что она сказала: «Все равно уже недолго терпеть».

— Я сказала: «Придется немного потерпеть», — повторила она.

И она в самом деле справилась, причем гораздо успешнее, чем тогда, когда они жили в Мобиле и им пришлось столоваться в гостинице.

В первую очередь она проявила гораздо больше целеустремленности, чем в те далекие, беззаботные дни; в ее действиях было значительно больше решимости и меньше кокетства. Она была уже не малышкой невестой, игравшей в домохозяйку, а женщиной, поставившей целью приобрести новые умения и не тратившей времени попусту.

Целых два дня она готовила, мыла посуду и сновала по дому с метлой. А вечером второго дня…

Он вдруг услышал из кухни ее отчаянный визг, а затем звон разбитой тарелки, выпавшей из ее рук. Она пошла туда после ужина помыть посуду, а он погрузился в чтение газеты. Даже самому нежно влюбленному мужчине не дозволено предлагать свою помощь женщине в домашних делах, это было бы равносильно помощи при деторождении.

Отшвырнув газету, он кинулся на кухню. Она стояла перед раковиной, от которой шел пар.

— В чем дело, ты ошпарилась?

Она в ужасе вытянула руку.

— Крыса, — выдавила она. — Прямо у меня между ног пробежала. Вон туда. — Она поморщилась от отвращения. — Ой, такая огромная! Кошмар!

Он взял кочергу и ткнул ею в щель на стыке между стеной и полом, куда показала Бонни. Кочерга не проходила — не хватало глубины. По-видимому, это была всего лишь трещина в штукатурке.

— Она не могла туда пролезть…

Ее испуг сменился гневом.

— Ты хочешь сказать, что я лгу? Тебе нужно, чтобы она меня покусала, тогда ты поверишь?

Рухнув на четвереньки, он начал так яростно водить по полу кочергой, что и в самом деле проковырял нору там, где ее раньше не было.

Понаблюдав за его действиями, она неприветливым тоном спросила:

— Что ты там пытаешься сделать?

— Как что — убить ее, — ответил он, запыхавшись.

— Так от них не избавишься! — Она в сердцах топнула ножкой по полу. — Одну убьешь, а еще дюжина останется.

Сбросив передник, она вышла из кухни и решительно направилась к входной двери. Не в состоянии отгадать ее намерений, но тем не менее обеспокоенный, он поднялся на ноги и последовал за ней. К своему удивлению, он застал ее в прихожей, в накидке и шляпке, готовую выйти на улицу.

— Ты куда?

— Раз ты в этом не разбираешься, придется мне самой отправиться в аптеку и попросить что-нибудь такого, чтобы от них и следа не осталось.

— Сейчас? Так поздно? Уже больше девяти, они давно закрылись.

— На другом конце города есть другая аптека, они работают до десяти, ты сам это прекрасно знаешь. — И добавила неприязненным тоном, словно это он отчасти был виноват в том, что у них завелись крысы: — А то они скоро к нам в постель залезут. А на кухню я больше — ни ногой!

— Ладно, я сам схожу, — поспешил предложить он. — Тебе в такое время не следует выходить из дома.

Она несколько смягчилась. Хотя, снимая шаль, она все еще немного хмурилась на него за то, что он не сразу сообразил, в чем заключается его обязанность. Она проводила его до двери.

— Не ходи больше на кухню, — предупредил он, — пока я не вернусь.

— Да меня теперь туда и силком не затащишь, — боязливо согласилась она.

Она закрыла за ним дверь.

Потом снова открыла и окликнула его.

— Не говори им, кто мы такие, из какого дома, — попросила она, понизив голос. — Не хочу, чтобы наши соседи прознали, что у нас крысы. Это бросает на меня тень как на хозяйку…

Рассмеявшись ее типично женским предрассудкам, он тем не менее пообещал ничего не говорить в аптеке и отправился в путь.

Вернувшись, он обнаружил, что она, несмотря на его предостережение и свой собственный страх, все-таки вернулась на кухню, чтобы домыть посуду, и не мог втайне не восхититься ее самообладанием. Правда, в качестве меры предосторожности она поставила на пол к своим ногам зажженную лампу.

— Она больше не появлялась?

— Вроде бы показалась из норы, но я кинула в нее туфлей, и она убежала.

Он показал ей купленный в аптеке яд.

— Нужно рассыпать его в местах их обитания.

— Тебя о чем-нибудь спрашивали? — не совсем к месту осведомилась она.

— Нет, только о том, есть ли у нас в доме дети.

— А из какого мы дома?

— Нет. Аптекарь уже совсем клевал носом. Ему не терпелось поскорее выпроводить меня и закрыться на ночь.

Она протянула руку.

— Нет, не трогай. Я сам все сделаю.

Сняв пиджак и засучив рукава, он присел на корточки перед отверстием и рассыпал вокруг него немного порошка.

— Еще дыры есть?

— Еще одна за печкой.

Она с хозяйским одобрением наблюдала за его действиями.

— Хватит. Слишком много сыпать не надо, а то так можно случайно наступить и разнести его по дому.

— Надо менять его раз в два или три дня, — сказал он ей.