Валис

(Весь ландшафт становится расплывчатым. Лес отступает, и на его месте появляется скала, сквозь которую видны ворота. Двое минуют ворота. Что случилось с лесом? Два человека не двигались с места, они никуда не шли и все же оказались совсем в другом месте. Здесь время превращается в пространство. Вагнер начал писать «Парсифаля» в 1845 году. Он умер в 1873-м, задолго до того, как Герман Минковский в 1908 году постулировал четырехмерное пространство-время. Корни «Парсифаля» лежат в кельтских легендах и вагнеровском изучении буддизма для так и не написанной оперы о Будде под условным названием «Победители» («Die Sieger»). Откуда Вагнер узнал, что время способно превращаться в пространство?)

И если время способно превращаться в пространство, способно ли пространство превращаться во время?

В книге «Миф и реальность» Мирчи Элиаде есть глава, которая называется «Время можно преодолеть». Преодоление времени – основная цель мистических и сакральных ритуалов. Толстяк-Лошадник заговорил на языке, бывшем в ходу две тысячи лет назад, на языке, на котором писал святой Павел.

Здесь время превращается в пространство.

Толстяк рассказал мне и еще об одном случае встречи с Богом. Однажды весь ландшафт Калифорнии 1974 года растаял, а вместо него проявился Рим первого века нашей эры. Какое-то время Толстяк видел оба пейзажа. Это было вроде эффекта наложения в кино. Или на фотографии. Почему? Как? Бог многое объяснил Толстяку, здесь же ограничился одним утверждением. Он в дневнике под номером 3:

3. Он заставляет нас видеть вещи другими, поэтому нам кажется, что прошло время.

Кто «он»? Должны ли мы считать, что на самом деле время не прошло? И вообще оно когда-нибудь проходит? Было ли когда-либо реальное время, а значит, и реальный мир? А сейчас, стало быть, время фальшивое и мир поддельный? Как пузырь, который остается неизменным, а нам кажется, что он меняется?

Толстяк-Лошадник нашел этому объяснение и занес его в свой дневник, или экзегезу, или как там он его называл, под номером 4:

4. Материя пластична перед лицом Разума.

Существует ли вообще какой-либо реальный мир? По всему выходит, что Парсифаль и Гурнеманц стояли неподвижно, а ландшафт вокруг них менялся, поэтому они и оказались в другом пространстве – пространстве, которое первоначально воспринималось ими как время. Толстяк думал на языке двухтысячелетней давности и видел Древний мир, соответствующий этому языку. Внутреннее содержание его разума подошло к восприятию Толстяком окружающего мира.

Некая логика тут налицо. Имело место нарушение работы времени? Тогда почему его жена Бет не испытала того же? Она ведь жила с Толстяком, когда он встретился с божественным. Для нее ничего не изменилось, разве что (как она сказала мне) Бет стала слышать странные хлопающие звуки, словно в результате неизвестной перегрузки взрывались какие-то объекты. Как будто эти объекты накачивали, накачивали чрезмерным количеством энергии.

И Толстяк, и его жена рассказали мне и кое-что еще о тех мартовских днях 1974 года. Их домашние животные претерпели неожиданную метаморфозу. Они стали более умными и миролюбивыми. Пока не погибли от опухоли мозга.

Толстяк с женой рассказали мне о своих животных нечто, что навсегда засело у меня в памяти: животные пытались общаться с Толстяком и Бет, пытались использовать язык. Это нельзя списать на психоз Толстяка, как и их гибель.

Первое, что, по словам Толстяка, пошло не так, было связано с радио. Однажды ночью, слушая приемник – Толстяка тогда совсем замучила бессонница, – он обнаружил, что радио произносит ужасные вещи, такого на радио просто не может быть. Бет крепко спала и ничего не слышала.

Так что, возможно, это мозги Толстяка пошли вразнос, и с тех пор его разум стал разрушаться со все возрастающей скоростью.

Психическое заболевание не слишком-то веселая штука.

4

Вследствие театральных попыток самоубийства при помощи таблеток, бритвенного лезвия и выхлопных газов, предпринятых Толстяком после того, как Бет, забрав с собой Кристофера, оставила его, Лошадник оказался в психиатрической лечебнице графства Ориндж. Вооруженный полицейский отвез его на инвалидной коляске по подземному коридору из реанимации прямиком в психиатрическое крыло.

Толстяка никогда раньше не сажали под замок. После приема сорока девяти таблеток дигиталиса он несколько дней страдал от мерцательной аритмии, так как его попытки увенчались сильнейшим отравлением наперстянкой, определяемым по шкале цифрой «три». Дигиталис Толстяку прописали, чтобы бороться с аритмией, но не такой, какая случилась с ним после отравления.