Валис. Трилогия

В прекращение его отношений с епископальной церковью вмешался и третий элемент — и, конечно же, он заключался в чертовых Летописях саддукеев, которые Тим просто не мог оставить. Более не занятый Кирстен — она была мертва — и более не занятый оккультным — поскольку он осознал, к чему оно вело, — теперь он сконцентрировал всю свою доверчивость на писаниях этой древнееврейской секты, утверждая в речах, интервью, статьях, что в них действительно находятся подлинные истоки учения Иисуса. Тим не мог оставить неприятности. Ему и неприятностям было предопределено сосуществовать вместе.

Я не отставала от событий, касавшихся Тима, читая журналы и газеты. Моя связь с ним осуществлялась через посредников, у меня больше не было прямого, личного знакомства с ним. Для меня это составляло трагедию, возможно, даже большую, нежели утрата Джеффа и Кирстен, хотя я никому об этом и не говорила, даже своим психиатрам. Я потеряла и след Билла Лундборга. Он выпал из моей жизни и угодил в психиатрическую лечебницу, так–то вот. Я пыталась разыскать его, но потерпела неудачу и сдалась. Я выбивала либо ноль, либо тысячу, это уж как вы захотите посчитать.

Как бы вы ни захотели посчитать, результат сводится к следующему: я потеряла всех, кого знала, так что подошло время заводить новых друзей. Я пришла к выводу, что розничная продажа пластинок для меня больше, чем просто работа. Для меня это было призванием. В течение года я поднялась до должности заведующего магазина «Мьюзик». У меня были безграничные возможности закупок, владельцы меня совершенно не ограничивали. Я опиралась исключительно на свое мнение, что заказывать, а что нет, и все комиссионеры — представители различных лейблов — знали об этом. Это приносило мне множество бесплатных обедов и кое–какие интересные свидания. Я начала выбираться из своей скорлупы, больше встречаясь с людьми. Я обзавелась парнем, если вы способны стерпеть столь старомодный термин (который никогда не употреблялся в Беркли). Полагаю, «любовник» — то слово, что мне требуется. Я позволила Хэмптону переехать в мой дом — дом, который купили Джефф и я, — и начала, как надеялась, свежую, новую жизнь, в смысле моей заинтересованности.

Книга Тима «Здесь, деспот Смерть» продавалась не так успешно, как ожидалось. Я видела ее уцененные экземпляры в различных магазинах около Сэтер–Гейт. Она стоила слишком дорого и была слишком затянута. Ему стоило внести в нее сокращения, если уж он ее написал — большая ее часть, когда я наконец нашла время почитать ее, произвела на меня впечатление работы Кирстен. По крайней мере, она оформила окончательный проект, несомненно основанный на скоростной диктовке Тима. Все было так, как она мне и говорила, и, возможно, эта книга была историей болезни. Он так и не продолжил ее другой, книгой — исправлением, как обещал мне.

Одним воскресным утром, когда я сидела с Хэмптоном в гостиной, покуривая косячок из травы нового бессемянного сорта и смотря по телевизору детские мультики, раздался телефонный звонок — неожиданно от Тима.

— Привет Эйнджел, — сказал он тепло и дружески. — Надеюсь, я не помешал тебе.

— Вовсе нет, — выдавила я, гадая, действительно ли слышу голос Тима, или это была галлюцинация из–за травы. — Как поживаешь? Я была…

— Я звоню по той причине, — прервал он меня, словно я ничего не сказала, словно он не слышал меня, — что буду в Беркли на следующей неделе, на конференции в отеле «Клермонт», и я хотел бы встретиться с тобой.

— Здорово, — ответила я, чрезвычайно довольная.

— Может поужинаем вместе? Ты знаешь рестораны в Беркли лучше меня, выбери, какой тебе нравится. — Он тихо рассмеялся. — Будет замечательно вновь увидеть тебя. Как в старые времена.

Запинаясь, я поинтересовалась, как у него дела.

— Все идет прекрасно. Я очень занят. В следующем месяце улетаю в Израиль. И об этом я хочу с тобой поговорить.

— Ах, звучит как шутка.

— Я намерен посетить уэд, где обнаружили Летописи саддукеев. Их перевод закончен. Некоторые из последних фрагментов оказались весьма интересными. Я расскажу тебе все, когда увидимся.

— Хорошо, — ответила я, воодушевленная темой. Как всегда, энтузиазм Тима оказался заразителен. — Я прочла большую статью в «Сайентифик Американ». Некоторые из последних фрагментов…

— Я заеду за тобой в среду вечером. К тебе домой. Оденься соответствующе, пожалуйста.

— Ты помнишь…

— А, конечно. Я помню, где твой дом.

Мне показалось, что он говорил очень быстро. Или это было из–за травы. Нет, травка обычно все замедляет. В панике я выпалила:

— В среду вечером я работаю в магазине.

Словно не слыша меня, Тим продолжал:

— Около восьми часов. Там увидимся. Пока, дорогая. — Щелк. Он повесил трубку.

Черт, сказала я себе. В среду вечером я работаю до девяти. Что ж, мне всего лишь придется попросить одного из продавцов заменить меня. Я не собираюсь пропускать ужин с Тимом, перед тем как он уедет в Израиль. Потом я задумалась, сколько он там пробудет. Возможно, некоторое время. Он уже ездил туда раньше и посадил кедровое дерево. Я хорошо помню это — медиа уделили этому много внимания.