Валя offline

У девчонок недовольные лица: охота же обсудить такую новость! Матвеева с букетом! Как это так? И почему они ещё не в теме? Но Динино слово — закон. Даже для Анны-Марии с её угольками оно — закон. Так уж повелось в нашем классе. Девчонки выходят из спальни, как битые палкой собаки.

— Ну ты, мать, сильна! — говорит Дина, в сапогах забираясь ко мне на кровать. — Быстро ты Максика окрутила! У меня и то в своё время не вышло. Как у тебя-то получилось? — в её голосе искреннее недоумение.

Мне не нравится, как она это говорит. И как на меня смотрит — с пренебрежением. Как будто я и не человек, а урод какой-то. Как будто в меня и влюбиться нельзя. У меня от её слов по сердцу словно бритвочкой провели — тихонько так, раааз! И тут же злость накатила. И я опять увидела, какое у неё противненькое красивенькое личико с вечной этой улыбочкой. Мне хочется сказать Дине какую-нибудь гадость, так и подмывает, но тут в комнату заходит Максим.

— Ладно, голубки, я сруливаю, — говорит Дина. — Меня там Ванечка ждёт!

* * *

Нам обоим неловко — встретиться вот так, после всего… Особенно мне — сижу как инвалидка с этой ногой! Как будто голая! Голый манекен, которого вытащили из полиэтилена и сразу сунули в витрину. Сижу и при этом стараюсь выглядеть трагично.

И тут я икаю. Чёрт!

Согласитесь, трудно выглядеть трагично, когда ты икаешь. Но Максим, кажется, ничего не замечает.

Такое чувство, что мы видим друг друга впервые в жизни. Будто не было никакой школы, парты одной на двоих, не было уроков по живописи, где мы сидим спина к спине, сквера, в котором рука об руку… Почему теперь, когда он мой парень, всё вдруг так сложно? Я готова уползти внутрь своей единственной туфли, залезть в неё, как в раковину. Я вдруг понимаю, что дико хочу обратно в Сеть! Туда, где я такая, как есть, настоящая: весёлая, остроумная. Живая! А не деревянная Буратина, не способная связать пары нужных фраз. Взять бы сейчас нотик, нырнуть в чат и написать:

«Я так рада, что ты наконец-то пришёл! Я тебя очень-очень-очень ждала!»

И восклицательных знаков со смайликами побольше наставить, чтобы всю полноту чувств передать. А в жизни-то как её передашь? Ведь он на меня смотрит! Сидит на краю кровати и смотрит, как будто внутрь меня, понимаете? Совсем как мама, когда ты говоришь, что прибралась в своей комнате, а она знает, что нет. Смотрит глазами в глаза. Глазами, а не аватаркой!

А он бы мне ответил:

— Я думал о тебе всё время (-_-ʼ)

— Я тоже — 24/7! *^_^*

— Я хотел тебе сказать одну вещь.

— ??????????

— Я тебя <3 <3 <3 <3 <3 Так лучше?

— А? — я вздрагиваю.

До меня доходит, что я в реале, здесь и сейчас. И передо мной реальный Максим. Живой Максим, а не виртуальный Макс_Наруто_Матвеев из уютного чатика.

— Со льдом лучше? — снова спрашивает он, кивая на моё колено.

— А! Да. Спасибо.

Оттого, что он на меня смотрит, и ещё потому, что у него всегда такие умные, зрелые мысли, что кажется, ему лет сто, горло у меня деревенеет. Сказать что-то более внятное не получается. Я не знаю, куда девать руки и глаза. Лицо сияет, как красный сигнал светофора…

Если б я только не стеснялась так сильно!

Наверное, Максим замечает моё волнение. Он переводит взгляд на картину у меня над головой.

— Классная. А кто рисовал?

Я абсолютно не в курсе, кто её рисовал. Более того, я вообще без понятия, что там нарисовано.

— Не помню… Вернее, не обращала внимания…

— Кажется, я знаю это место.

Я оборачиваюсь и вижу море. Сиреневое море, розовое небо, золотой песок и две белые фигуры на высоком берегу — большая и маленькая.

Лиза и я.

— Это мы с бабушкой, — я почему-то даже не удивлена.

— Серьёзно? А у меня дедов вообще нет. Никогда не было, только родители. Как вы с ней — ладите?

— Она хорошая. Только она умерла. Давно ещё. Я когда маленькая была, мы часто на это место приходили. Гуляли, она мне всякие истории рассказывала…

— Про что?

— Про разное… Помню, однажды мы с ней клад искали.

— С металлоискателем? — улыбается Максим.

— Нет, по звёздам. Там в песке серебряные звёзды лежали, из фольги. А на них маленькие циферки — мы по ним ориентировались. Лиза говорила, их с неба сдуло, тогда как раз шторм был.

— Нашли?

— Клад? А то! Набор фломастеров и киндер-сюрприз!

Я смеюсь. И Максим тоже. Мы оба смеёмся, и я вдруг ощущаю ужасную лёгкость. Вся моя неловкость, вся зажатость куда-то разом делись, а птица, скукожившаяся у меня внутри, опять расправила тёплые крылья. Я прямо чувствую, как она хочет, как стремится взлететь.

И я вдруг беру и рассказываю Максиму всё-все! Про море, про Лизу, про красную удочку, на которую ловятся мечты, про картонную Лариску, про Валика, про Морскую птицу… Рассказываю всё это на одном дыхании, хотя раньше — никому-никому! Рассказываю так легко, словно печатаю на клавиатуре! Хотя разве печатают о таком? Разве напечатаешь про это, не видя глаз? Не зная, не чувствуя, интересно человеку на самом деле или он зевает от твоего бреда, а между делом чистит зубы перед сном?

— Тебе больно? — спрашивает Максим.

— Колено? Нет, уже прошло.

Внизу играет медляк Рианны. «Unfaithful» — мой любимый.