Валет мечей

Так, с песнями и танцами, смеясь и болтая, вся честная компания добралась до Эльвенхольма. И вот наконец снедь выставлена на покрытые белым полотном дощатые столы, початы первые бочонки вина, и начались игры и состязания, составлявшие значительную часть праздничной программы. Желающие состязались в основном в силе и ловкости и принимали участие не более чем в одном конкурсе кряду, а состязаний на выносливость не было вовсе, так что все участники могли к тому же поесть и попить вдоволь.

В промежутках собравшиеся танцевали: бурные танцы островитян с притопываниями и прыжками, старинные плавные танцы, завезенные когда-то из Ланкмара, дикарские скачки и телодвижения, подсмотренные у минголов.

Потом настала очередь соревнования по метанию ножей.

– Как раз вовремя, пока никто еще не напился до одури, – ворчливо одобрил Гронигер.

Мишенью служила колода в ярд длиной и почти в два, шириной, принесенная накануне. Было отмерено расстояние в пятнадцать больших шагов, что означало два поворота ножа в воздухе – именно так привыкли метать ножи все участники соревнования. Мышелов дождался, пока попытали счастья все желающие, и только потом метнул свой нож снизу, не поднимая руки, из самого неудобного положения, словно желая уравнять шансы между собой и другими участниками; и все же лезвие его кинжала, вибрируя, вошло в самый центр мишени. Как свидетельствовали многочисленные сделанные красной краской пометки, это был лучший бросок.

Поднялся шквал аплодисментов, но тут вперед выступила Сиф; она выжидала до самой что ни на есть последней минуты. Никто не удивился, что женщина решила принимать участие в таком соревновании, – на острове в этом не видели ничего необычного.

– Ты не предупредила меня, что будешь участвовать, – упрекнул ее Мышелов.

Она только тряхнула головой, давая понять, что он не дает ей как следует прицелиться.

– Нет, нет, оставьте этот кинжал, – крикнула она судьям, – он мне не мешает.

Она метнула с поднятой на уровень плеча руки, и ее кинжал вошел в дерево рядом с предыдущим, да так близко, что все присутствующие услышали скрежет металла, соприкасающегося с металлом. Гронигер тщательно измерил расстояние своей березовой линейкой и объявил Сиф победительницей.

– Деления моей линейки – точная копия тех, что нанесены на золотом Жезле Благоразумия, хранящемся в сокровищнице острова, – произнес он внушительно, однако не удержался и добавил:

– Хотя моя линейка точнее образца: она не увеличивается от жары и не сжимается в мороз, как это происходит с металлами. Но некоторым не нравится, когда я так говорю.

– Как ты думаешь, дисциплина у нас не пострадает оттого, что она одержала верх над капитаном? – прошептал Миккиду своему товарищу Пшаури. Его доверие к Сиф, с таким трудом завоеванное ею, заметно поколебалось.

– А хоть бы и пострадала! – прошипел тот в ответ. – Пусть капитан встряхнется как следует, вместо того чтобы выискивать неведомо что да собирать всякое барахло, как старый дед! Ну вот я и сказал это, – подумал он, – и очень хорошо, что я это наконец сделал.

Сиф солнечно улыбнулась Мышелову.

– Я не стала говорить тебе раньше времени, но потихоньку тренировалась. А что, если бы я сказала, что-нибудь изменилось бы? – спросила она с невинным видом.

– Нет, – медленно ответил он, – разве что подумал бы, стоит ли бросать из-под руки или нет. А в состязании по метанию из пращи ты тоже будешь участвовать?

– Такое мне и в голову не приходило! – искренне удивилась она. – А почему ты решил, что я собираюсь?

Мышелов выиграл это состязание, превзойдя всех по силе и дальности броска. Его последний бросок был таким мощным, что не только продырявил центр мишени, но и выбил дно стоявшего за ней ящика, в который падали снаряды. Сиф выпросила у него помятый снаряд на память, и он преподнес его со всеми подходящими случаю пышными и цветистыми комплиментами.

– Такой удар пробил бы даже кирасу Мингсворда! – восхитился Миккиду.

Начинались соревнования лучников, и Фафхрд уже прилаживал железную середку своего лука к креплению из твердого дерева, которым заканчивался закрывавший его левую культю кожух, когда появилась Афрейт. Она скинула куртку, так как солнце припекало вовсю, и осталась в сиреневой блузке, голубых брюках, подпоясанных широким ремнем с золотой пряжкой, и щегольских коротких сапожках темно-лилового цвета. Сиреневая косынка покрывала ее золотые волосы. С плеча ее свисал видавший виды колчан с одной-единственной стрелой; в руке она держала большой лук.

Фафхрд прищурился, вспомнив про соревнования метальщиков. Но, поприветствовав ее словами:

– Ты похожа на королеву пиратов, – спросил:

– Собираешься пострелять?

; – Не знаю, – пожав плечами, ответила она, – посмотрю пока.

– По-моему, этот лук длинноват для тебя, да и натянуть его будет непросто.

– Да, ты прав, – согласилась она. – Это лук моего отца. Думаю, ты бы подивился, случись тебе увидеть, как я натягивала его, когда была еще голенастой девчонкой. Не сомневаюсь, отец выдрал бы меня как следует, если бы хоть раз застал меня за этим, но не дожил.