Валет Бубен

– Ничего у меня не булькает, – отрезал я. Мальчик приобщается к цивилизации, чтоб она провалилась.

Но это все равно произошло бы рано или поздно, так что нечего дергаться. И ведь он когда-нибудь девушку в койку завалит… И пусть валит! И на здоровье! Вот только бы не закурил. А если и закурит – невелика беда. Главное, чтобы не стал таким, как я.

– Алеша, – сказал я, успокоившись, – делай, что хочешь. Пей пиво, вали девушек в койку, можешь даже курить начать, только не делай одного.

– А чего именно? – поинтересовался Алеша.

– Не становись таким, как я. Алеша замолчал.

Я не нарушал его молчания и ждал ответа.

– Не волнуйся, не стану, – наконец прозвучал в трубке его голос.

– Точно?

– Точно.

– Обещаешь?

– В Библии сказано – «не клянись»…

– «… и будут слова твои – да-да, нет-нет, а что сверх того, то от лукавого», – продолжил я за него.

– Вот именно, – сказал Алеша, и я окончательно успокоился.

– Ну и как тебе пиво, нравится? – спросил я.

– Нравится, – застенчиво ответил Алеша.

– Вот и хорошо. Сегодня и завтра сиди в гостинице и никуда не выходи. Никуда, понял?

– Понял.

– Завтра вечером я позвоню тебе и скажу, что делать дальше. Годится?

– Годится.

– Ну, все, будь здоров.

Я отключил трубку и, посмотрев на Доктора, вдруг осознал, что он слышал весь разговор, а ведь о том, что Алеша здесь, не должна была знать ни одна живая душа, в том числе и он.

– Слушай сюда, Доктор, – сказал я, повернувшись к нему и глядя ему прямо в глаза, – о том, что Алеша здесь, не должен знать никто. Никто, понял?

Доктор кивнул.

– И если ты откроешь где-нибудь рот, я лично прострелю тебе башку. Понял?

– Понял, – ответил Доктор и отвернул морду в сторону.

Обижается, понятное дело… Только что похвалили, и тут же башку продырявить грозятся.

– Не обижайся, – постарался я смягчить пилюлю, – между нами все как всегда. Но тот, кто откроет этот мой секрет – умрет. Любой. И ты тоже.

Помолчав, я сказал:

– Да не дуйся ты, налей лучше водочки и расскажи про вторую поганку. Чувствую, что там все гораздо хуже, чем в первой.

Доктор еще немного повздыхал обиженно, глядя в сторону, потом взялся за графин и с показной неохотой разлил водку. Я следил за ним и улыбался.

– Ну так что там за поганка? – сказал я, взяв полную рюмку.

Доктор взял свою и, внимательно глядя в нее, будто там плавали голые русалки, сказал:

– А вторая поганка такая, что тебя, Знахарь, собираются поставить перед обществом и призвать к ответу.

– Ну, это для меня не новость. Будь здоров, Доктор!

– Будь здоров, Знахарь!

Мы выпили и закусили, и я продолжил мысль:

– Так вот. Это для меня не новость. Я имею в виду то, что общество, – и меня вдруг передернуло при этом слове, – хочет со мной разобраться.

Я посмотрел на Доктора и спросил:

– А вот скажи мне, Доктор, что ты сам думаешь по этому поводу? Что им нужно, чего они хотят?

Он пожал плечами, пережевывая кусок буженины, потом проглотил его и, закурив, ответил:

– А что мне думать? Я человек маленький. Это вы, авторитеты, думаете, а такие, как я, только делают то, что вы там надумаете.

– Ладно, не прибедняйся! Прямо такой уж ты несчастный и затюканный, что меня аж на слезу пробило. Давай, говори.

– А что тут говорить… Они хотят твоих денег, тут и думать нечего. А еще им не нравится то, что ты не такой, как они. То, что ты нарушаешь какие-то понятия – на самом деле ерунда. Просто ты – белая ворона. Они видят, что ты, ну, как бы это сказать… ну… благороднее, что ли? Да, наверное, так. И хотят отомстить тебе за то, что рядом с тобой они просто урки поганые, которые, кроме того чтобы направить благо себе в рыло, ничего не знают.

То, о чем говорил Доктор, было хорошо мне известно, и ничего нового он не сказал. Но я впервые слышал от него рассуждения на эту тему, и это было интересно.

– Ведь таких денег, которые ты прислал в общак, все они отродясь не видели, – продолжал Доктор, воодушевленный водкой и уже забывший о своей обиде, – а они, вместо того чтобы уважать человека за это, начинают думать о том, что ты не все принес. Мало им, значит. Еще давай. А если не дашь – жаба, значит, позорная.

Доктор жестикулировал вилкой, на которой был насажен огурец, и я с беспокойством следил за этим огурцом, думая о том, куда он попадет, когда слетит с вилки. Хорошо бы, чтоб не в меня.

– Просто, Знахарь, они рядом с тобой чувствуют себя редисками. Вот их и разбирает. И больше ничего. А то, что ты для них чужой – это так и есть. И то, что они говорят, что ты неправильный вор, так это тоже правда. Только это как посмотреть. Если считать, что они правильные, то ты, конечно, отщепенец. А вот если как раз ты – правильный, тогда для них нехорошая картинка получается. Сечешь?

Интересная мысль. Под таким углом я еще на эту проблему не смотрел. Может быть, и на самом деле я – правильный вор, а все они они просто кровавый и жадный сброд? Вроде разбойничков с кистенями? Интере-е-е-сно…

– Секу, – ответил я и посмотрел на Доктора новыми глазами.

Точнее – новым глазом.

А Доктор, увлекшись, продолжал развивать мысль.