Валерия

Не лучше ли всего было выйти замуж за Сельвина? Конечно. Но отец и мать, мечтающие только о графах и герцогах, разумеется, не дадут своего согласия. Не сказать ли об этом леди Батерст? Но она не захочет мешаться в это дело. Сказать отцу мистера Сельвина? Нет. Свадьба не может устроиться иначе, как посредством похищения, а старик на это не согласится. Я решила предоставить это дело на волю судьбы. Я хотела занять Каролину и отклонить ее от более важной ошибки. Она сидела в таком же раздумье, как и я, и мы не произнесли ни слова, пока нас не пробудил стук колес о мостовую.

— Как вы задумались, Каролина, — сказала я.

— А вы, Валерия?

— Я тоже думала. Разумеется, если не с кем разговаривать, так занимаешься собственными мыслями.

— А скажете вы, о чем вы думали?

— Да; с тем условием, чтобы и вы сказали.

— Хорошо.

— Я думала о молодом человеке.

— Я тоже.

— Он очень хорош собою.

— Мой тоже.

— Но я не влюблена в него.

— На это не знаю, что вам отвечать. Я не знаю, о ком вы думали.

— Да вы говорите о своем. Я повторяю вам, что я в него не влюблена; а думала я о Чарльзе Сельвине.

— И я думала о нем.

— И также в него не влюблены? — спросила я, глядя ей прямо в глаза.

Она покраснела и отвечала:

— Мне он очень нравится, но вспомните, что я с ним знакома очень недавно.

— Благоразумный ответ. Вот мы и дома. Мадам Жиронак кланяется нам в окно.

На другой день Каролина возвратилась к мистрисс Брадшау, и я не видела ее до самой пятницы, когда приехала дать ей урок. Каролина встретила меня на пороге.

— О, Валерия, мне надо поговорить с вами о многом. Во-первых, у нас в пансионе ужасная тревога: Адель Шабо исчезла, неизвестно как и куда. Горничная рассказала, что несколько раз видела ее с каким-то высоким молодым человеком, и мистрисс Брадшау думает, что бегство Адели погубит добрую славу ее заведения. Она истребила по крайней мере две склянки одеколона, лежит на софе и заговаривается. Мисс Фиппс думает, что она не совсем в здравом уме.

— Вероятно, — отвечала я. — И это все?

— Все! Бегство кажется вам пустяками! Все! Да разве это не ужасно?

— Я рада, что вы смотрите на эти вещи с настоящей точки зрения. Это ручается мне, что вы не сделаете того же.

— Я хотела еще сказать вам, что видела отца; он приедет сюда в октябре из Брайтона. Он говорит, что пора устроить мою судьбу, а в пансионе женихов ожидать нечего.

— Что вы ему отвечали?

— Что я не желаю выйти замуж; что воспитание мое еще далеко не кончено, и что я хочу учиться.

— Ну-те?

— На это он возразил, что не намерен дольше потворствовать моим прихотям, и что в октябре я должна буду исполнить его волю.

— Дальше.

— Дальше ничего. Я не отвечала, и он уехал.

Я ушла во внутренние комнаты, Мистрисс Брадшау бросилась мне на шею, заливаясь горькими слезами.

— О, мадмуазель де Шатонеф! Какое несчастье! Это ужасно! Я не переживу этого!

— Что за несчастье, мистрисс Брадшау! Адель говорила мне, что один джентльмен предлагает ей свою руку, и спрашивала моего совета.

— В самом деле?

— Да.

— Это дело другое. Но зачем же оставила она мой дом так странно?

— Жених, вероятно, нашел неловким взять жену из пансиона.

— Да, да; этого я не сообразила.

— И что же тут такого? Ваша учительница французского языка вышла замуж! Надеюсь, это не повредит доброй славе вашего заведения?

— Конечно, нет. Но эта новость была так неожиданна, что я решительно потерялась. Пойду, прилягу; это меня успокоит.

Время шло. Только через три недели получила я письмо от Адели, теперь мистрисс де Джервис. Но прежде, нежели я сообщу вам его содержание, я должна сказать, что молодой мистер Сельвин пришел ко мне накануне отъезда Каролины в пансион и имел с ней длинное совещание, покамест я уходила поговорить с мадам Жиронак об одном деле. Через несколько дней он явился опять, повел сначала разговор о погоде, а потом начал расспрашивать о Каролине. Я знала, чего ему хочется, и подробно описала ему ее положение. Я прибавила, что она девушка добрая и была бы хорошею женою достойного ее человека. Он согласился со мною и ушел, думая, что выпытал у меня, что хотел.

— Через несколько дней он явился опять, по какому-то мнимому поручению от отца, и тут я известила его, что в октябре Каролину возьмут из пансиона. Это огорчило его, по-видимому, но он не забыл достать запечатанную тетрадку нот, говоря, что Каролина забыла в Кью две пьесы и по ошибке взяла вместо них другие, принадлежащие сестре его, Мэри. Одну из них, прибавил он, отыскали, но другая где-то завалялась, и он доставит ее, как скоро она будет отыскана. Он просил меня передать эти ноты Каролине и попросить ее о доставке нот его сестре.

— Извольте, — отвечала я — это по моей части: я учу ее музыке. Я привезу вам ноты вашей сестрицы, и вы зайдете за ними. Если меня не будет дома, вы можете получить их от мадам Жиронак.

Он рассыпался в благодарностях и ушел.

ГЛАВА X

Теперь прочтемте письмо Адели.

«Любезная Валерия!