Валерий Харламов

Как уже говорилось, маленький Валера, гостя у дедушки с бабушкой, проводил все свободное время на улице. Здесь зимой детвора рассекала на коньках прямо по автомобильным дорогам, которые благодаря проезжающим машинам были отшлифованы до состояния льда. Ребята не только катались на коньках, но и устраивали хоккейные баталии, едва проезжающие машины скрывались за поворотом.

Коньки у них были разные: «снегурочки» и «гаги». «Снегурочками» («снегурками») назывались коньки для начинающих. Они были двух видов: однополозные и двухполозные. Коньки состояли из полоза (лезвия) и при помощи специальной платформы крепились к обуви. Лезвия «снегурок» напоминали полозья санок с загнутым передом. «Гаги» были уже более профессиональные коньки, со сплошным креплением лезвия к ботинку. Ботинки для них изготавливались из тонкой и мягкой кожи, и в суровые морозы нужно было обязательно надевать на ногу плотные шерстяные носки. А то и две пары.

Борис Сергеевич поставил Валеру на коньки в пять лет, регулярно точил их для сына, у него для этого был специальный станок. Юркого, быстрого Валерку, который, несмотря на свой маленький рост, хорошо стоял на коньках, быстро приняли в свою компанию мальчишки на дворовой площадке. С ними он проводил свободное время, когда немного подрос и взял в руки клюшку.

Первую клюшку Валере сделал папа. Пожертвовал для сына старой доброй клюшкой, которой сам играл в хоккей с мячом. Пришлось подрезать ее, подстругать, а затем предстояло самое сложное — выгнуть крюк. Этим «инструментом» Валера забьет во дворе много «шайб», которыми первое время служили консервные банки. А воротами — два ранца, школьные сумки.

«Моим первым тренером был отец, Борис Сергеевич, слесарь-испытатель одного из московских заводов. Он возил меня, пятилетнего, с собой на соревнования заводских команд, давал мне, чтобы я не замерз, коньки. Ботинки были настолько велики, что я надевал их прямо на валенки. Отец не опекал меня, когда я вставал на коньки: на льду я чувствовал себя уверенно», — вспоминал Валерий Харламов в автобиографии.

Тем временем Бегоня на долгое время потеряла связь с родными: она знала лишь то, что ее отец-республиканец подвергался гонениям франкистов, а мама даже сидела в тюрьме. В 1956 году у испанцев, которые были перевезены в СССР до войны, появилась возможность вернуться на родину. Этим занимался Красный Крест. Желание уехать изъявили многие. Причем мужчин-испанцев отпускали домой с русскими женами. А испанских женщин, которые вышли замуж за русских, — без мужей. Уезжала насовсем и близкая подруга Бегони — Мария. Тяжелый разговор состоялся и в семье Харламовых.

Однажды вечером Бегоня со слезами на глазах рассказывала мужу о том, как соскучилась по родному Бильбао. О том, что помнила родителей только двенадцатилетней девочкой, а с тех пор о них ни слуху ни духу. Наконец выдержала паузу и сказала, что хочет поехать в Испанию и показать родные места детям. Валере только что исполнилось восемь лет. Наступила гнетущая тишина… И этот вопрос, которого они избегали — а сможет ли Борис поехать в Испанию навсегда, Бегоня все-таки задаст мужу поздним вечером. А отец будущей звезды мирового хоккея лишь улыбнется в ответ: «Какой из меня испанец…» Договорились об условном «сигнале»: Бегоня даст весточку с условной фразой, и Борис обратится с просьбой в Красный Крест о возвращении детей на родину. Только в этом случае семья смогла бы воссоединиться вновь.

Годы спустя Борис Сергеевич вспоминал о тех днях, когда ему предстояла разлука с самыми близкими для него людьми — женой и детишками: «Мы жили дружно, расставаться не собирались. Я понимал состояние супруги, которая тосковала по родителям. Да и бытовые условия у нас были плохими, а испанские родственники были людьми состоятельными. Дед Бенито владел парком автомобилей. И я согласился на эту поездку в Испанию ради материального благополучия сына и дочки».

Решение поехать на побывку на родину предков пришло сразу после того, как Бегоня получила весточку из Испании: тяжело заболел ее отец. Тут надо сделать небольшое отступление: во время эвакуации один из автобусов из Бильбао с детьми-испанцами разбомбили. Родителям Бегони Ориве-Абад сказали об этом. Они оплакивали своего единственного ребенка и для себя «похоронили» дочь. Однако от испанцев, которые первыми вернулись на родину по линии Красного Креста, спустя многие годы они узнали о том, что дочь жива. И сразу связались с ней по телефону. Так Бетонита попала в группу испанцев, которым разрешили вернуться на родину.

Уезжали втроем: Бегоня, Валера и маленькая Танечка. Родственникам в провинцию гордых и свободолюбивых басков везли русские сувениры. Во дворе Валера объяснил своим приятелям, что едет к дедушке в Испанию. А ему не верили, подшучивали: «Да брось, Валера, какая Испания, зачем она тебе?!» Борис Сергеевич решил проводить своих родных до Одессы.