Валентинов день

– Я не знаю, что сделал этот маленький негодяй. Мне наплевать на него. После того, как его папаша смылся, я его вырастила сама. А он со мной поступил так же, как его отец, – убежал, бросил работу и смылся. Он такой же, как все вы. От него тоже несло. Нельзя доверять ни одному живому мужчине. Где бы он ни был, надеюсь, он сдох. Как было бы хорошо, если бы этот маленький подонок сдох…

Неожиданно Марта Ливингстон заплакала.

Женщина сорока пяти лет со смешными огненно-рыжими волосами, высокой грудью, в одной комбинации тихо сидела на стуле с жесткой спинкой. По ее лицу неслышно текли слезы. Марта закусила нижнюю губу.

– От меня все убегают. – Она напряженно замерла, борясь со слезами, которые стекали по щекам и шее и пачкали шелковую комбинацию.

– Я принесу вам что-нибудь из одежды, миссис Ливингстон,

– предложил Бернс.

– Ничего не нужно. Мне плевать, что меня увидят. Мне нечего скрывать. Пусть все смотрят. Пальто ничего не спрячет,

– заявила Марта Ливингстон.

Лейтенант Берне тихо вышел из комнаты, а Марта Ливингстон осталась плакать на стуле с жесткой спинкой.

В квартире Марты Ливингстон обнаружили ровно 34 унции марихуаны. Очевидно, что Леонард Кронин не принадлежал к числу хороших математиков. Также очевидно, что он очутился чуть в более затруднительном положении, чем думал. Если бы на квартире находились одна-две унции травки, как он утверждал, его бы просто могли обвинить в хранении наркотиков, что грозило сроком от двух до десяти лет тюрьмы. Но 34 унции далеко не 2 унции. Считается, что обладание 16 и более унциями наркотиков (исключая морфий, героин и кокаин) подразумевает намерение торговать ими. А срок за это – 10 лет и уже без всяких поблажек.

У Леонарда были еще кое-какие основания для беспокойства. По его же словам, они с Мартой Ливингстон выкурили перед постелью несколько косяков, а в параграфе 2010 "Уголовного кодекса" черным по белому написано: "Совершение полового акта не со своей женой, если она находилась под действием наркотиков, карается лишением свободы на срок до двадцати лет".

Если к этому добавить обвинение в незаконном ношении огнестрельного оружия и крэп и даже забыть элементарный адюльтер, который карается лишением свободы на срок до шести месяцев или максимальный штраф в двести пятьдесят баков, то можно понять, что Леонард Кронин станет еще более занятым, чем раньше.

Что касается Марты Ливингстон, то лучше бы она отправилась исследовать дебри Африки. Даже если согласиться с миссис Ливингстон, что все мужчины – подонки, на этот раз она, конечно, влипла. Кому бы они ни принадлежали, в ее берлоге нашли наркотики. Леди, полюбившая с первого взгляда такого энергичного парня, едва ли может надеяться остаться в стороне.

Что бы, однако, ни грозило незадачливым любовникам, обвинение в убийстве с отягчающими обстоятельствами к этим обвинениям не относилось. Проверка в магазине одежды, который назвал Леонард Кронин, показала, что он действительно купил свой похоронный наряд в четверг. После дальнейшей проверки его гардероба выяснилось, что мистер Кронин больше не имеет ничего черного. Никакой черной одежды не нашли и у миссис Ливингстон.

Глава 8

В воскресенье утром, перед тем как идти на работу, Коттон Хоуз отправился под дождем в церковь.

Когда он вышел из церкви, дождь не прекратился. Хоуз чувствовал себя так же, как и перед посещением храма. Он не знал, почему надеялся на чудо. Он никогда не испытывал того религиозного рвения, которым обладал его отец. Тем не менее каждое воскресенье при любой погоде Коттон Хоуз отправлялся в храм Божий. Каждое воскресенье он выслушивал проповедь, распевал псалмы и чего-то ждал. Коттон даже не знал, чего он ждет. Наверное, он надеялся, что разверзнутся небеса и появится лик Божий. "Скорее всего, – думал он, – я хочу увидеть проблеск чего-то фантастического, отличающегося от того, что окружает меня каждый день".

О полиции можно сказать очень много – и плохого, и хорошего. Несомненно, однако, что благодаря своей работе полицейские живут полнокровной реальной жизнью, такой же реальной, как хлеб, который мы едим. Копам приходится иметь дело с голыми человеческими инстинктами, очищенными от позолоты и мишуры балаганной цивилизации двадцатого века.

Идя на работу под дождем в это воскресное утро, Коттон Хоуз думал, как странно, что люди тратят большую часть времени, разделяя фантазии других. В распоряжении каждого живущего на земле маньяка имеются тысячи способов побега от реальности – книги, журналы, кино, театры, короче, все то, что заменяет реальность нашего повседневного мира на фантазии мира нереального.