Валентин Распутин

«Владимир Алексеевич оценивал своих подопечных по степени значимости и относил к трём группам. К первой он отнёс тех, чей уровень литературной подготовки был невысок и кого пригласили участвовать в семинаре как бы авансом. Однако и на них опытные писатели времени не жалели. Во вторую группу попали семинаристы, пишущие умело, даже профессионально, но, как говорили тогда, „не заставляющие читателя переживать, не допускающие под черепную коробку ежа“. А третья группа — это открытые на семинаре таланты. К ним принадлежал, прежде всего, Распутин, чей рассказ „Ветер ищет тебя“ появился в „Комсомолке“. Помню, 9 сентября у книжного киоска около окружного Дома офицеров ещё до открытия его выстроилась длинная очередь. „Комсомольская правда“ шла нарасхват, многим даже не хватило экземпляра газеты. А 10 сентября „Литературная Россия“ дала рассказ Валентина Распутина „Я забыл спросить у Лёшки“. К этому приложил руку сам Леонид Соболев.

Он сказал во время обсуждения о Валентине:

— Прозаик ещё очень молодой, весь в поисках, иногда удачных, иногда неудачных… Мы имеем дело с редким дарованием, он привлекает углублённой психологичностью, смелостью, с которой берётся за сложные вещи. В языке у него нет бесцветности, фразы иногда сложные, но они сработаны из точного лексического материала. Мы верим, что из него получится хороший писатель.

Когда закончилось обсуждение рукописей, участники и руководители семинаров собрались на заключительное заседание. Руководители творческих семинаров, подводя итог творческому разговору, единодушно сочли, что в нашу литературу пришло талантливое пополнение. Тринадцать человек, в том числе и Распутин, были рекомендованы для приёма в члены Союза писателей. Некоторые рукописи передали в издательства.

На заключительном сборе молодых авторов Владимир Чивилихин точно предсказал:

— Мне почему-то кажется, что великий художник, которого мы с нетерпением ждём, придёт из Сибири. В Сибири есть всё: есть язык нетронутый, есть правда особая, бодрящая, которая зовёт не к созерцанию, а к действию. В Сибири характеры крепкие, крупные. Наконец, Сибирь живёт на земле, дорогой для всех народов. И в Сибири сложнее, чем где бы то ни было. Мы уверены, что именно Сибирь даст художника, которым будет гордиться человечество…

Эти слова Владимира Чивилихина оказались поистине пророческими.

Сам Валентин признавался:

— Благодаря Читинскому семинару я стал писателем. Неизвестно, как сложилась бы моя судьба, не получи я одобрения первым своим рассказам там. Для меня Читинский семинар — одно из самых памятных и этапных событий в жизни.

После совещания одни молодые литераторы и их руководители разъехались по районам Забайкалья для творческих встреч с читателями. А другой писательский десант направился на Дальний Восток, чтобы принять участие в „Неделе молодёжной книги“.

Распутин выполнил своё обещание, данное мне на центральной площади Читы: подарил книгу… и не одну. В моём шкафу очень много книг Валентина Григорьевича с дарственными подписями. Сборники, изданные в Москве и Иркутске, Калининграде и Китае, много журналов с его произведениями. Стоит здесь и моя книга рассказов и повестей „Запрягу судьбу я в санки“, предисловие к которой под названием „На добро — добром“ написал Валентин Григорьевич».

* * *

Интересный рассказ о читинских уроках мастерства и о своём отношении к тогдашнему Валентину Распутину оставил Виктор Петрович Астафьев. Вспомнил он о давних днях в девяностые годы, когда оба прозаика резко разошлись во взглядах, и это обстоятельство наложило отпечаток на публикацию Астафьева, появившуюся в красноярском журнале «День и ночь» к шестидесятилетию Распутина. Виктор Петрович оценивает первый опыт молодого земляка резко критически (речь, как можно догадаться, идёт о рассказе «Я забыл спросить у Лёшки»). И пишет Астафьев о давнем с некоей издёвочкой. Но грубоватая откровенность мастера и тут, как всегда, привлекает.

«На историческом уже Читинском семинаре я работал с другими авторами, и на „посторонних“ у меня времени не оставалось. Но в дальние те, сумерками покрытые годы возле молодой литературы обреталось много энтузиастов. Нет-нет, не только от комсомола и всех любящей партии, куда ж без них-то, пропадёшь, а сами по себе работники, чаще работницы издательств, журналов — искали, опекали, лелеяли, двигали вперёд молодые дарования…

Думаю, среди тех, кого захочет назвать сам Валентин Григорьевич, вспомнит он в те лета работавшую редактором издательства „Советская Россия“ Ольгу Васильевну Трунову. Эта вот редакторша, вечно озабоченная проталкиванием книг молодых талантов, каких-то серий и библиотек для юных дарований, уже издавшая мою книжку (в серии „Короткие повести и рассказы“), — налетела на меня буйной, взъерошенной птицей и завосторгалась, и запела, и заворковала очарованной голубицей: „Какой у нас в семинаре парень! Какой талант! Гений! Гений!.. Ты не читал?“

Не читал, говорю.