Валентин Понтифик

Собрав последние остатки царственного достоинства, он вошел в апартаменты, и когда тяжелая дверь закрылась, отсекая суетящуюся в коридоре толпу, с тяжелым вздохом рухнул на парчовую кровать, не скрывая дрожь облегчения.

– Ваше высочество… – мягко начал Слит.

– Постой. Подожди. Дай прийти в себя.

Он потер пульсирующий лоб и зудящие глаза. Делать вид, что он быстро и полностью пришел в себя после случившегося на банкете, чем бы оно ни было, далось ему дорогой ценой. Но постепенно силы все же возвращались к нему. Он посмотрел на толковательницу снов: эта крепкая, сильная, широкая в кости пожилая женщина казалась ему сейчас самой надежной опорой.

– Тизана, сядь рядом со мной, – произнес Валентин.

Она опустилась рядом с ним и обняла его за плечи. Да, подумал Валентин. О да, хорошо! Тепло возвращалось в его замерзшую душу, и тьма отступала. А Валентина переполняла любовь к Тизане – крепкой, надежной, мудрой; именно она в дни изгнания первая открыто приветствовала его как лорда Валентина, тогда как сам он все еще считал себя простым жонглером. Как много раз, уже в годы его царствования, она делила с ним открывающее разум вино сновидений и обнимала его, чтобы выведать все тайны тревожных картин, что являлись ему во сне! Как часто облегчала она ему тяжкое бремя власти!

Правда, Валентину так и не удалось уговорить ее и остальных товарищей по былым скитаниям обращаться к нему попросту, не как к короналю, а как к жонглеру Валентину когда-то. На «ты» с ним теперь разговаривали только несколько друзей самых юных лет да Карабелла.

– Я очень испугалась, лорд Валентин, когда вы упали, а вы знаете, что меня нелегко напугать. Так вы считаете, что это было вино?

– Да, так я сказал там, в коридоре.

– Ну а я считаю, что вино тут ни при чем.

– Пожалуй, что так. Делиамбер думает, что это были чары.

– Чьи же? – спросила Тизана.

Валентин посмотрел на врууна:

– Чьи же?

Очень редко ему случалось видеть маленького колдуна в таком замешательстве: бесчисленные щупальца свивались и развивались, большие желтые глаза странно блестели, клюв, похожий на птичий, открывался и закрывался.

– Я не знаю ответа, – сказал в конце концов Делиамбер. – Как и не все сны являются посланиями, так и не у всех чар есть создатели.

– То есть заклинания создаются сами по себе? – спросил Валентин.

– Не совсем так, мой повелитель. Бывает, что чары появляются спонтанно – изнутри, из пустот собственной души.

– О чем ты, Делиамбер? Я что, навел порчу сам на себя?

– Сны, чары – это все одно и то же, – мягко сказала Тизана. – Это те или иные предчувствия в твоем сердце. Они пытаются стать видимыми и принимают форму знамений. Надвигается буря, и это ранние предвестники.

– И ты так сразу все поняла? Знаешь, перед банкетом я видел дурной сон, и, скорее всего, он был наполнен знамениями, предчувствиями и признаками беды. Но ведь я ничего тебе не говорил, если, конечно, не болтал во сне.

– Думаю, мой повелитель, что вам приснился хаос.

Валентин уставился на нее:

– Откуда ты знаешь?

Пожав, плечами, Тизана ответила:

– Потому что хаос должен наступить, и мы все об этом знаем. В мире осталось незаконченное дело, которое буквально взывает к завершению.

– То есть меняющие облик, – пробормотал Валентин.

– Я не смею давать вам советы относительно государственных дел… – начала пожилая женщина.

– Избавь меня от излишних церемоний. От советников мне нужны советы, а не политес.

– Моя область – исключительно сны, – сказала Тизана.

– Мне снились снег на Замковой горе и жуткое землетрясение, расколовшее мир.

– Растолковать вам этот сон, мой повелитель?

– Как ты его растолкуешь, если мы еще не выпили вино сновидений?

– Сомневаюсь, что это хорошая идея, – заметил Делиамбер. – С короналя более чем хватит видений на сегодня, и сонное вино лишь повредит ему. Считаю, толкование стоит отложить…

– Этот сон растолкует и ребенок, – ответила ему Тизана, – даже без вина. Землетрясение? Распавшийся на части мир? Что ж, мой повелитель, вы должны готовиться к худшему.

– Но что ты все-таки имеешь в виду?

За нее ответил Слит:

– Это знамения войны, ваше высочество.

Валентин повернулся и посмотрел на невысокого человека.

– Война? – выкрикнул он. – Война? Я первым из короналей за восемь тысяч лет вывел войска на поле битвы. Неужели мне придется повторить это?

– Мой повелитель, – сказал Слит, – вы и сами знаете, что война за реставрацию была лишь первым сражением настоящей, большой войны, которая сейчас назревает. Много веков все шло к этой войне, и, думаю, вы понимаете, что ее не избежать.

– Неизбежных войн нет, – ответил Валентин.

– Вы уверены, мой повелитель?