– Все хлопоты остались на севере. Тут она выглядит гораздо пристойней.
– Но не слишком ласково. Мы сможем переправиться?
– Должны, – сказал Валентин, вглядываясь в отдаленный западный берег и лежащий за ним Пьюрифайн.
Начинало смеркаться, и в наступающей темноте земли метаморфов казались неприступными, недостижимыми. У Коронала опять стало портиться настроение.
Уж не безрассудство ли, подумал он, вся эта отчаянная экспедиция в джунгли? Возможно. Возможно, единственным результатом всей этой затеи с походом за прощением королевы метаморфов станут насмешка и стыд. И, возможно, тогда лучшим, что он только сможет сделать, будет отречься от престола, которого он никогда особо и не домогался, и передать власть кому-то, более жестокому и решительному.
Возможно. Возможно…
Он заметил, как на другой стороне вынырнуло из воды и неторопливо вышло на берег какое-то медлительное создание; то было неуклюжее на вид животное: продолговатая туша с бледно-голубой кожей и единственным огромным печальным глазом на макушке округлой головы. Привлеченный уродством и неповоротливостью существа, Валентин с интересом наблюдал за ним, а оно уткнулось мордой в раскисшую почву берега и стало раскачиваться из стороны в сторону, как бы пытаясь вырыть лбом нору.
Подошел Слит. Валентин, полностью поглощенный наблюдением за нелепым зверем, некоторое время не обращал на Слита внимания, а потом повернулся к нему.
Валентину показалось, что выражение лица у того задумчивое, даже несколько озабоченное.
– Мы собираемся разбить здесь лагерь на ночь, так, мой лорд? И дождаться утра, чтобы проверить, могут ли флотеры передвигаться по реке с таким быстрым течением, верно?
– Да, таковы мои намерения.
– С вашего разрешения, мой лорд, я бы предложил подумать о том, чтобы переправиться сегодня, если это возможно.
Валентин нахмурился. Он чувствовал себя странно отстраненным: слова Слита, казалось, доходят до него с огромного расстояния.
– Насколько я помню, наш план состоит в том, чтобы с утра попробовать с флотерами, но остаться на этом берегу реки и дождаться всего каравана, прежде чем мы действительно начнем переправляться. Разве не так?
– Да, мой лорд, но…
– Тогда необходимо распорядиться о разбивке лагеря до темноты, верно.
Слит? – Сочтя вопрос решенным, Коронал опять повернулся к реке. – Видите вон то странное животное на том берегу?
– Вы имеете в виду громварка?
– Так оно называется? Как вы думаете, зачем он трется мордой о землю?
– Роет нору, как мне кажется, чтобы спрятаться в ней, когда начнется буря. Понимаете, они живут в воде, и, как я предполагаю, он решил, что в воде будет слишком неспокойно…
– Буря? – переспросил Валентин.
– Да, мой лорд, об этом я и пытался вам сказать. Взгляните на небо, мой лорд!
– Небо темнеет. Скоро ночь.
– Да нет, на восток, – проговорил Слит.
Валентин повернулся и посмотрел в сторону Гихорны. Солнце давно уже обещало зайти; Валентин ожидал, что небо в это время суток будет серым иди даже черным. Однако на востоке продолжался причудливый закат, противоречивший естественному порядку вещей: небо освещалось каким-то бледным свечением, розовым с проблесками желтого, бледно-зеленым на горизонте. Цвета отличались некоей необычной, неравномерной насыщенностью, будто небо пульсировало. Мир казался чрезвычайно спокойным: Валентин слышал течение реки, но больше ничто не нарушало тишину – ни вечерние песни птиц, ни несмолкаемый прежде писк маленьких алых древесных лягушек, которые водились здесь тысячами. Кроме того, в воздухе ощущалась сухость пустыни, ее обжигающее дыхание.
– Песчаная буря, мой лорд, – тихо сказал Слит.
– Вы уверены?
– На побережье, должно быть, уже метет. Весь день дул восточный ветер, а именно оттуда, с океана, и приходят гихорнские бури. Сухой ветер с океана, ваша светлость. Вы можете предсказать последствия? Я – нет.
– Ненавижу сухой ветер, – пробормотала Карабелла. – Он похож на тот, которые драконобои называют «посланием». От него мне нехорошо.
– Вы знаете, мой лорд, что это за бури? – спросил Слит.
Валентин неохотно кивнул. Образование Коронала включает в себя множество сведений из географии. Песчаные бури в Гихорне случались нечасто, но они пользовались дурной славой: лютые ветры, которые, как ножом, срезали дюны, вздымали тонны песка и со всесокрушающей свирепостью несли их в глубь материка. Они бывали по два-три раза на памяти одного поколения, но потом их долго не могли забыть.
– Что будет с теми, кто остался в караване? – спросил Валентин.
– Буря наверняка пройдет над ними. Она, возможно, уже над ними, а если нет, то скоро будет. В Гихорне очень сильные бури. Послушайте, ваша светлость, послушайте!
Ветер усиливался.
Валентин услыхал, пока в отдалении, низкий шипящий звук, который потихоньку начинал заполнять неестественную тишину. Поначалу он напоминал яростный шепот некоего великана, шепот, который скоро перейдет в ужасный, раздирающий уши рев.
– А что будет с нами? – спросила Карабелла. – До этих мест буря дойдет.
Слит?
– Громварк думает, что да, миледи. Ему хочется переждать ее под землей.