— Я хочу провести два часа в вашей гостинице, я знаю, что через несколько минут вы ждете многочисленное общество и что у вас все готово для его приема.
Трактирщик хотел возразить, но путешественник остановил его.
— Молчите! — продолжал он. — Я хочу присутствовать при разговоре тех кто приедет, разумеется, так, чтобы меня не видели и не слышали, но так, чтобы я не только их видел, но и слышал все, что они будут говорить. Поместите меня, где хотите, — это ваше дело. Впрочем, так как всякий труд заслуживает вознаграждения — вот вам десять унций; я дам вам столько же, когда ваши гости уедут. Спешу вас уверить, что мое требование ни в чем вас не компрометирует и что никто никогда не узнает нашего условия. Вы меня поняли, не правда ли? Теперь я прибавлю, что если вы мне откажете в том, что я вам предлагаю…
— Если я откажу?
— Я прострелю вам голову, — прямо отвечал путешественник. — Друг мой, которого вы видите, взвалит вас на плечи, бросит в воду, и все будет кончено. Что вы думаете о моем предложении?
— Я думаю, — отвечал бедный трактирщик с гримасой, имевшей притязание походить на улыбку, и дрожа всем телом, — что мне не остается выбора и что я должен согласиться.
— Хорошо! Вы становитесь рассудительны. Возьмите же эти унции в виде утешения.
Трактирщик положил деньги в карман и со вздохом поднял глаза к небу.
— Не бойтесь ничего! — продолжал путешественник. — Все произойдет лучше, чем вы предполагаете. В котором часу ожидаете вы ваших гостей?
— В половине одиннадцатого.
— Хорошо! Теперь половина десятого: у нас есть время. Где вы намерены нас спрятать?
— За прилавком. Никто не подумает искать вас там, тем более что я сам буду служить вам прикрытием.
— Стало быть, вы будете присутствовать на этом собрании?
— О! — отвечал трактирщик с улыбкой. — Меня нечего им опасаться, тем более что, если я разболтаю, то мой трактир погибнет.
— Справедливо. Итак, это решено; когда настанет время, вы поместите меня за прилавком; но не может ли поместиться там и мой товарищ?
— О! Очень удобно.
— Я думаю, что с вами это случается не в первый раз?
Трактирщик улыбнулся и ничего не отвечал.
Путешественник подумал с минуту.
— Все-таки дайте нам закусить, — сказал он наконец, — вот вам еще два пиастра за то, что вы подадите нам.
Трактирщик взял оба пиастра и, забыв, что уверял будто у него ничего нет, в одно мгновение уставил стол кушаньями, которые, не будучи деликатесами, были, однако, довольно вкусны, особенно для людей, аппетит которых сильно возбужден.
Оба путешественника рьяно принялись за ужин, и около двадцати минут слышалась только работа их челюстей.
Когда голод был наконец утолен, тот из путешественников, который, по-видимому, присвоил себе право говорить за себя и за товарища, отодвинул свой прибор и, обратившись к трактирщику, скромно стоявшему позади со шляпой в руке, сказал:
— Теперь поговорим о другом. Сколько у вас слуг?
— Двое: тот, что отвел ваших лошадей в конюшню, и еще другой.
— Очень хорошо; вам, верно, не нужны они сегодня, чтобы принять ваших гостей?
— Конечно, нет, тем более что для большей верности я один буду им служить.
— Тем лучше, стало быть, вы можете послать одного, разумеется, с тем, что за это будет заплачено?
— Могу! Куда же надо его послать?
— Просто отнести вот это письмо, — он вынул запечатанную бумагу, спрятанную на его груди, — на улицу Монтерилло, сеньору дону Антонио Ралье, и принести мне ответ сюда же, скорее.
— Это легко. Пожалуйте мне письмо.
— Вот оно, и вот четыре пиастра за труды.
Трактирщик почтительно поклонился и немедленно вышел из залы.
— Я думаю, Курумилла, — сказал тогда путешественник своему товарищу, — что наши дела идут неплохо.
Тот отвечал безмолвным знаком согласия. Через минуту трактирщик воротился.
— Ну что? — спросил путешественник.
— Ваш посланец отправился, только, верно, он воротится нескоро.
— Это почему?
— Потому что ночью запрещено ездить верхом по городу без особого позволения, так что он принужден идти и воротиться пешком.
— Это все равно, только бы он воротился до восхода солнца.
— О! Задолго до того.
— Стало быть, все хорошо; но, я думаю, что приближается минута, когда ваши гости приедут.
— Действительно, так. Не угодно ли вам следовать за мной?
— Пойдемте.
Путешественники встали, трактирщик в несколько мгновений убрал остатки ужина, потом отвел своих гостей за прилавок.
Этот прилавок, довольно высокий и очень глубокий, представлял им, если не удобное, то зато совершенно надежное убежище, куда они спрятались с пистолетом в каждой руке, чтобы быть готовыми на всякий случай.
Едва поместились они под прилавком, как несколько ударов, сделанных особенным образом, раздалось в дверь гостиницы.
Глава X
ГОСТИНИЦА
В одном из наших прежних сочинений мы документально доказали, что после объявления своей независимости, то есть около сорока лет, в Мексике было двести тридцать революций, что дает в среднем по пяти революций в год.