Вахтангов

Среди зрителей В.И. Немирович-Данченко, В.И. Качалов, И.М. Москвин, В.В. Лужский, Н.Ф. Балиев и другие. Они запомнили Вахтангова. Но это оказалось ещё не все…

Во втором отделении идёт сценка: экзамен в драматическую школу. На подмостки без приглашения стремительно выбегает молодой кавказец, читает с бурным темпераментом «По горам, среди ущелий тёмных…» и так же внезапно исчезает, как появился. Выходят две девушки-провинциалки. Они приехали из Шуи. Одна из них Лидия Ивановна Дейкун. Они, шепелявя и картавя, читают что-то сентиментальное. Невидимый экзаменатор спрашивает: «С кем вы занимались дикцией?» Дейкун отвечает: «С Качаловым». Василий Иванович сидит тут же, в первом ряду, среди публики. Но вдруг из-за сцены раздаётся невозмутимый качаловский голос: «Ничего подобного, я её никогда в жизни не видел». Голос невероятно похож. Зрители замерли. Поражённый В.И. Качалов непроизвольно поднялся и шагнул на сцену: «Покажите мне его!» Вышел Вахтангов…

Позже у него появляются новые и новые эстрадные шутки.

Был в Москве знаменитый своей рассеянностью профессор, который вечно путал слова и говорил «до-мер нома», «бухарева сашня», «знако лицомое, а где помнил, не вижу», «саленькая мобачка вертиком хвостит». Евгений Богратионович встречал этого профессора в жизни. Под общий хохот Вахтангов изображает разговор профессора по телефону.

Второй вечер «Чтобы смеяться» был посвящён главным образом протесту против снятия со сцены Московского Художественного театра пьесы Леонида Андреева «Анатэма». Святейший синод усмотрел в спектакле нечто оскорбляющее церковь и добился запрещения постановки пьесы. На этот раз Вахтангов сам придумывает сценарий и тексты.

Юмор, способность к весёлой импровизации, к лёгкой и острой шутке, изобретательность, отзывчивость, заразительная жизнерадостность Вахтангова быстро сближают его с другими учениками. «Старички» школы Л.И. Дейкун, С.Г. Бирман, Н.В. Петров привлекают его к своей поездке на рождество в Шую.

В Шуе заведует детским приютом мать одной из учениц, и туда уже проложена дорога для собственной «антрепризы». В Шуе сыграли водевили «Спичка между двух огней» и «Горящие письма». В концертном отделении Вахтангов под аккомпанемент рояля играет на мандолине. Он с нею не расстаётся.

Вылазки учеников-адашевцев, вызванные необходимостью поддержать своё существование, происходят довольно часто — то в клубы Москвы, то в другие города. Вахтангов, неизменный участник — актёр, организатор и режиссёр, быстро забирает инициативу и общее руководство «труппой» в свои руки. У него уже большой опыт в таких делах и неистощимая энергия.

У молодых актёров тёплые, товарищеские отношения. В поездках — общий быт. В Москве они тоже почти не расстаются, вводя лёгкую, чуть-чуть приподнятую интонацию артистизма, импровизации, дружбы и любви в общении друг с другом. Эпиграммы, шутки, пародии, мнимая и настоящая ревность, ирония и наивность, игра в «отцовские» и «братские» отношения — все это не сверкало бы такой жизнерадостностью, если бы участники незаметно сложившегося кружка не были серьёзно и глубоко захвачены и объединены одним делом, одной страстью — театром.

В этом кружке в ходу альбомы; они каждый день пополняются экспромтами, рисунками, стихами собственного сочинения, остротами, карикатурами. Часто между авторами возникает на страницах альбома остроумный диалог или один продолжает тему, подброшенную другим. Но живее всего идёт соревнование в остроумии и выдумках во время репетиций и на занятиях. Это испытание на себе всевозможных актёр-. ских состояний. За кажущейся лёгкостью и непритязательностью таких опытов скрывается подчас взыскательное воспитание характера и выработка актёрского мастерства.

Иногда, отталкиваясь от узкопонятого мещанства, артисты впадают в модное тогда декадентство. Оно привлекает внешней новизной и кажущейся значительностью, которая якобы скрывается за таинственным смыслом символов, иносказаний, неотчётливых настроений.

Это направление в искусстве, родившееся от растерянности и страха перед действительностью, охвативших в годы жестокой общественной реакции буржуазную интеллигенцию, вызывает у Вахтангова противоречивое отношение. Иногда он сам пишет стихи и прозу в стиле декадентов. Так, например, его нигде до сих пор не опубликованная поэма о Иолле и Эдде, посвящённая близкому другу этих лет Лидии Ивановне Дейкун, полна отзвуков литературного модернизма. Кусок этой поэмы — «обращение к морю» — Лидия Ивановна не раз читала на концертах под аккомпанемент самого автора на рояле. Но иной раз Вахтангов с отвращением отворачивается от декадентства, чувствуя, что за его кокетливой и претенциозной формой кроется духовная опустошённость и отталкивающее любование собственным страданием и неопределённостью мыслей.