Вайделот

Молодой жеребчик нетерпеливо фыркал, и Скуманд едва сдерживал его порывы сорваться с места в галоп. До этого юноше приходилось ездить на лошадях всего несколько раз – у дайнавов не было конного войска – и он с невольным страхом думал, что будет, если он грохнется с коня перед соплеменниками. Стоявший рядом Павила понял, что творится в душе воспитанника; он подошел к жеребчику, погладил его по лебединой шее, что-то пошептал ему на ухо, и животное успокоилось – словно стоя уснуло.

Конь этот был непростым. Жрецы ятвягов покупали жеребчиков в Ромуве[23], где находилось главное святилище всех богов прибалтийских племен, за большие деньги. Все они были белой масти. Священные кони никогда не ходили под седлом, и только один из них подвергался объездке – как тот, что был под Скумандом.

После охоты на тура, когда стрелы Скуманда поразили трех разведчиков дикого племени, его авторитет вырос до небес. Такой удачей не могли похвастаться даже знатные воины дайнавов. Если до этого все же были сомнения в его «небесном происхождении», то теперь даже самые большие скептики и недоброжелатели вынуждены были прикусить языки. Ведь такой подвиг под силу лишь человеку, которому благоволят боги. На Скуманда начали смотреть с уважением и даже боязнью. Но ему самому такая слава вышла боком. Сверстники начали чураться Скуманда – они просто побаивались его, а молодежь постарше очень неохотно выходила в круг, чтобы сразиться с ним на мечах, потому как итог таких схваток был известен заранее – одержать победу над учеником вайделота было невозможно. Известные воины на первых порах пробовали сражаться со Скумандом на равных, но когда он выходил супротив кого-нибудь из них с мечом в руках, в него словно вселялись лесные духи. Молниеносные удары, необычные приемы владения клинком – уже настоящим, который отковал местный кузнец из заготовки, предоставленной Павилой, – заставляли зрелых мужчин биться против юнца с полной отдачей сил, и мало кто из них мог похвалиться победой над Скумандом.

Меч был ценным подарком, потому что железо привозили издалека, стоило оно дорого, а уж про изделия европейских оружейников и говорить нечего – их могли покупать только весьма обеспеченные, знатные люди племени.

Скуманд по-прежнему уединялся на островке, где тренировался до изнеможения, прилежно повторяя уроки Воислава. Правда, для таких занятий времени у него оставалось немного, потому что быстро стареющий Павила начал учить его ремеслу вайделота на полном серьезе. Они днями бродили по лесу, и старик заставлял юношу запоминать, в каких местах растут целебные травы, когда нужно их заготавливать, от каких они болезней и как ими лечить. Скуманд прилежно зубрил заговоры, применявшиеся во время лечения, молитвы богам дайнавов, учился предсказывать погоду и виды на урожай, запоминал множество различных рецептов от различных хворей, часами толок в ступке корешки и целебные камешки, чтобы приготовить настой или мазь…

По словам Павилы, все, что росло в лесу, обладало целительными свойствами. И не только росло, но и бегало, прыгало, ползало. Оказалось, что даже змеиный яд обладает удивительными целебными свойствами, не говоря уже о желчи животных или их желудках, высушенных до каменной твердости и растертых в порошок. Особенно ценными были барсучий и медвежий жир. Смешивая жиры с настойками целебных трав, жрецы лечили полученными мазями различные лишаи, ожоги, язвы, раны, простуду, заболевание костей и много других болезней.

Скуманд впитывал уроки Павилы, как губка. Неожиданно для юноши его лет (да и вообще для молодых людей племени) он вдруг осознал, что знание – то же оружие, притом не менее опасное и серьезное, чем меч. Даже вождь племени не мог принять какое-нибудь судьбоносное решение без одобрения вайделотов. Потому как они хранили в тайниках своей памяти вековую мудрость и знания, неизвестные простым людям.

– Пора… – тихо сказал Павила и слегка похлопал жеребца по шее.

Все это время он не спускал глаз с линии горизонта на востоке, которая постепенно приобретала золотой оттенок. Повинуясь его жесту, к Скуманду подошли другие жрецы и дали ему в руки зажженный факел и сноп жита.

Конь встрепенулся, словно ожил, и опять начал выказывать свою молодую резвость. Но теперь это Скуманда волновало меньше всего; он отпустил поводья, и жеребец пошел к спуску в речную долину – туда, где дайнавы ожидали появления Еро. Юноша с душевным трепетом мысленно молил бога весны, чтобы он был милостив к нему и дал возможность сыграть свою роль с блеском.

Дайнавы неотрывно смотрели на широкую тропу, которая вела к реке. Уже изрядно развиднелось, и все с нетерпением ждали появления Скуманда на священном коне. Народ изрядно проголодался и его больше волновал даже не приход бога Еро (куда он денется?), а запах поджаривавшейся на костре оленьей туши.