Вайделот

Этот оберег Скуманд никогда не снимал. Образ Гиватты, главной жрицы Прауримы, часто посещал его во сне, но она всегда виделась ему не вблизи, а в облаках – сначала отчетливо, а затем таяла, становилась прозрачной или превращалась в тучку.

Немного поколебавшись, Скуманд все-таки ответил, хотя и не хотел этого говорить:

– Мне дала его главная жрица храма Прауримы…

– Как ее зовут?

– Гиватта.

– Нет, не то! Как ее настоящее имя? Ты должен знать!

– Дайниди… – вспомнил Скуманд, как обращался к жрице мудрый Павила.

– Дайниди! О, боги! – Князь схватился за голову. – Дайниди… Вот, значит, куда она девалась… Ты знаешь, кто я? – спросил он Скуманда.

– Догадываюсь… но не совсем уверен. По-моему, ты князь Судовии – великий Скумо.

– Это верно. А теперь ответь мне, что она тебе говорила, когда вручала этот оберег? Только скажи правду!

– Она предрекла мою судьбу. В общем, она сказала, что я стану наследником какого-то знатного человека. Но, думаю, жрица ошиблась…

– Дайниди никогда не ошибалась! Даже по отношению ко мне… – на какое-то мгновение глаза князя потухли, будто их присыпали пеплом, но затем снова загорелись жарким огнем, и он воскликнул, обращаясь к находившимся за его спиной витингам:

– Слушайте все! Перед вами мой сын, мой наследник! Этот оберег – мой подарок Дайниди. Она могла отдать его только родному сыну. Сыну!

Если бы в этот момент обрушился потолок, Скуманд был бы не так сильно потрясен. Гиватта – его родная мать?! То, что его отцом является князь Судовии, до Скуманда как-то не дошло. В данный момент это было не суть важно. Но Гиватта… Дайниди… Он вспомнил, как они прощались, вспомнил, как она на него смотрела, и его глаза наполнились слезами. Ну почему, почему мать ему не открылась?!

В избе воцарилась мертвая тишина. Витинги, все представители знатных ятвяжских родов, были ошеломлены не менее Скуманда, а князь Скумо стоял, словно каменное изваяние, и по его щеке катилась скупая мужская слеза…

Прошло время, наступило лето, Скуманд (теперь уже князь-вайделот) полностью выздоровел, и Скумо решил принести жертвенные дары в храм Прауримы – в честь обретения наследника. Он надеялся встретить там главную жрицу – хотя бы для того, чтобы рассказать ей, что ее гадание оказалось не вымыслом, а чистой правдой, и показать сына-князя.

Отец уже рассказал Скуманду историю своей любви к Дайниди. С детства она была предназначена стать жрицей какого-нибудь божества ятвягов, но сердцу не прикажешь, и они полюбили друг друга. Однако их связь была недолгой. Видимо, узнав, что Скумо имеет на нее виды, родные Дайниди решили убрать ее подальше от греховных соблазнов и тайком отправили в храм Прауримы. Увы, они немного опоздали…

Скумо пытался ее разыскать, но все его поиски были тщетными – жрецы крепко хранили свои тайны. Да и пойти против их воли тогда еще совсем молодой князь не мог…

Князя Судовии жрицы храма Прауримы встретили со всеми полагающимися ему почестями. Дары, которые он привез, были не просто богатыми, а очень богатыми. Когда официальная часть закончилась, Скумо спросил у главной жрицы:

– Скажите мне, матушка, где бы я мог видеть Гиватту, вашу предшественницу?

Он уже понял, что Дайниди, как это положено женщинам ее возраста, покинула храм.

– Гиватта ушла в свет, – ответила главная жрица.

Ее слова прозвучали несколько загадочно.

– То есть? – резко спросил князь.

– Неделю назад Гиватта оставила храм на мое попечение. Это было неожиданно, все мы ее очень уважали и любили… но она так решила.

– Я не о том спрашиваю. Где она сейчас?

Жрицы переглянулись, потупились, какое-то время молчали, а затем главная жрица несколько изменившимся голосом ответила:

– Следуйте за мной. Я покажу…

В отличие от князя Скуманд уже знал точный ответ на этот вопрос. Он понял, что мать искупила свой тайный грех. Сердце вайделота больно сжалось, но он, не подавая виду, как ему худо, шел вслед за князем и жрицей размеренным шагом. Вскоре они оказались в лесу, на небольшой поляне. Жрица подошла к сухому дереву, обожженному огнем, и молвила, указав на кучку пепла у его корневища:

– Это все, что осталось от Гиватты. Она все сделала сама: принесла сюда хвороста, привязала себя к дереву… Мы даже не предполагали…

Князь Скумо какое-то время осмысливал сказанное, а затем упал на колени и благоговейно прикоснулся кончиками пальцев к пеплу.

– Прощай, Дайниди… любимая… – тихо шептали его губы. – Прощай…

Рядом с ним встал на колени и Скуманд. Князь не проронил ни слезинки, его лицо стало каменным, а вайделот плакал, не скрывая слез, но беззвучно. Он так мечтал встретиться с матерью…