Вайделот

Место для паломников было обустроенным: очаг с котелком, чтобы они могли, при желании, приготовить себе похлебку, запас сухих дров под навесом и камышовый шалаш с охапкой сена, которая должна была служить постелью. Павила и Скуманд не стали возиться с похлебкой, но небольшой костерок разожгли и подбросили в него сырых веток, чтобы разогнать комаров. Поужинали вяленой олениной с хлебцами, а чтобы еда не застревала в горле, смочили его хмельным напитком, представлявшим собой перебродивший березовый сок, настоянный на травах. Старый вайделот, немного покряхтев с устатку, устроился в шалаше, а Скуманду, несмотря на усталость, спать не хотелось и он, поднявшись на вершину холма, сел и залюбовался бескрайней морской равниной, которую освещала полная луна.

Сидел он долго, пока сон не смежил ему веки, и Скуманд незаметно для себя уснул, нимало не заботясь об удобствах, тем более, что ночь выдалась тихой и теплой. Но юному охотнику было не привыкать к таким ночевкам, и, что удивительно, он спал как младенец, хотя обычно его сон был чутким и даже зверь не мог приблизиться к нему неуслышанным. Наверное, это спокойствие навеяла Праурима, под защитой которой находился холм и святилище.

Проснулся Скуманд от ощущения, что на него кто-то смотрит. Не меняя позы, он нащупал рукоять меча и слегка приоткрыл веки. Рядом с ним сидела женщина необычайной красоты в одежде жрицы Священного Огня. В отличие от вайделотов-мужчин, носивших черные одежды, туники святых дев-вайделоток были белыми. Волосы жрицы, подсвеченные утренним солнцем, казались золотыми, зеленые глаза сверкали, как драгоценные камни, но лицо ее было печальным и задумчивым.

Пораженный Скуманд даже дыхание затаил – вдруг это сама Праурима! Но тут голос Павилы разрушил его иллюзию:

– Здравствуй, матушка! Здоровья тебе и благоденствия!

Жрица легко и грациозно поднялась и ответила поклоном на поклон.

– И тебе не хворать, мудрый Павила, – сказала она певучим голосом. – Что подвигло тебя прийти в такую даль? Помнится мне, в прошлый раз ты жаловался на боль в коленях. Помогла ли тебе моя мазь?

– Премного благодарен тебе, Гиватта[30]. Еще как помогла. Бегаю теперь словно юноша.

– Рада тебе услужить. Пусть продлятся твои годы в здоровом теле.

– Твои бы слова да в уши богов…

Тут Гиватта перевела взгляд на Скуманда, который скромно стоял в сторонке, и вайделот поспешил представить его жрице Прауримы:

– Это мой ученик, зовут его Скуманд, – сказал Павила, и юноша низко поклонился жрице. – Я хочу попытать у Прауримы, достоин ли он войти в круг Посвященных.

– По виду этот мальчик – воин сильный и смелый – и, похоже, его не очень прельщает судьба, которую ты ему уготовил.

– Скуманд! Оставь меня наедине с матушкой, – резко приказал вайделот.

Юноша безропотно подчинился и пошел в лесок, произраставший на восточном склоне холма. Когда он удалился на достаточное расстояние, Павила, хмурясь, начал рассказывать Гиватте историю появления Скуманда в племени. При первых же его словах она вдруг сильно побледнела, ее изумрудные глаза широко открылись, и в них загорелся огонь. Вайделот закончил свое повествование словами:

– С тобой я буду полностью откровенен. Поэтому скажу – я боюсь, что его жизнь в опасности. Только посвящение в сан вайделота поможет спасти ему голову. Да, ты угадала, он подает большие надежды и пользуется в племени серьезным авторитетом. По натуре Скуманд вожак, вождь. Но на место вождя племени (а Ящелту уже много лет, он стал совсем дряхлым, и не за горами то время, когда ему придется уйти в иной мир) чересчур много претендентов, а коварный удар ножом из-за угла или яд в чаше с вином отправляли на тот свет и куда более знатных и могущественных мужей, чем этот достойный юноша… Увы, нередко обстоятельства выше наших помыслов и устремлений. И тебе это известно лучше, чем кому-либо, Дайниди…[31] – Вайделот назвал жрицу ее настоящим именем. Гиватта-Дайниди была дочерью одного из знатных людей большого и сильного ятвяжского племени судавов. (Из этого же племени был и князь всей Судовии, храбрый Скумо.) Она могла бы выйти замуж хоть за самого князя, стать доброй хозяйкой, хранительницей домашнего очага, а стала жрицей Прауримы и хранила главную святыню прибалтийских племен – Вечный Знич.

Павила знал ее с детских лет, поэтому обладал привилегией разговаривать с нею без обычного пиетета, с которым обязан обращаться к Хозяйке Священного Огня любой, кто приходил в храм Прауримы, безотносительно к его сану и общественному положению.