Вайделот

Особенно отца Руперта заинтересовали зерновые ямы дайнавов. Он уже знал, что зерна, которые росли на полях племени, дайнавам не хватало, и они обычно докупали нужное количество у соседей, которые жили на равнинах. Платили за зерно мехами, шкурами, воском и серебром и после покупки очищали его от ости и мелкого мусора, сушили и засыпали в зерновые ямы. Зерно, которое в них хранилось, не точили ни мыши, ни разные жучки, что регулярно происходило в амбарах монастырей. А святой отец по-прежнему не оставлял мысли построить в этих краях монастырь, чтобы окормлять и направлять заблудшие души язычников на путь истинный. Поэтому сохранением хлебных запасов ему придется озаботиться в первую очередь… конечно, если его мечта осуществится.

Зерновая яма дайнавов была глубокой, в полтора человеческих роста, и напоминала кувшин с узким горлышком. Ее стенки обкладывали камнем на глиняном растворе, а затем обмазывали толстым слоем глины, которая, высыхая, становилась похожа на прочную яичную скорлупу. После наполнения зерном яму плотно закрывали дубовой крышкой, замазывали глиной и присыпали крупнозернистым речным песком.

Но главным секретом хорошей сохранности зерна, как понял отец Руперт, была обмазка стенок ямы. В глину подмешивали мелко нарубленные сухие травы, и монах, как кот, долго ходил кругами возле работников, занимавшихся обустройством зерновых ям, не решаясь завести разговор на эту тему (да и не мог он это сделать, так как не знал языка дайнавов), пока Хуберт не сжалился над ним и не попросил Скуманда объяснить, что добавляют в глиняный раствор.

Вайделот, который быстро сдружился с менестрелем, не стал делать из этого большую тайну и выложил все как на духу. После этого монах успокоился и зажил в свое удовольствие, благо их кормили как на убой. А что нужно человеку для хорошей жизни? Совсем немного: крышу над головой, какую-никакую одежонку, добрый кусок жаркого, свежий хлеб и жбан холодного пива. Все это у отца Руперта было, и он старался не думать о своем будущем, которое по-прежнему оставалось туманным…

Проблемы начались спустя две недели после появления монаха и менестреля в селении дайнавов. Отец Руперт, которого звук струны не потревожил, проснулся от шума на улице. В столь раннее время это было необычно и тревожно. Монах посмотрел наХуберта и с ностальгией вздохнул – молодость… Менестрель, выпроводив назойливого мальца, любителя музыки, снова уснул, широко разметавшись на постели и безмятежно посапывая, и его мог разбудить только добрый пинок, что отец Руперт и сделал.

– Ну, это уже чересчур, ваша святость! – сердито пробурчал менестрель, с трудом продирая глаза. – Бессловесная скотина и та любит ласку, а вы меня по ребрам… Черт побери, это жебольно!

– Сын мой, вставай! – потянул его за штанину монах. – В селении что-то случилось. Шумят, бегают…

– Да? – Хуберт прислушался и мигом поднялся. – А и правда… – он быстро надел куртку, туго затянул на талии пояс с мечом и взял в руки арбалет. – Не к добру все это… Похоже, намечается какая-то заварушка. Нужно быть наготове.

При этих словах менестреля святой отец быстро схватил свой посох, на самом деле представлявший собой увесистую дубинку, с которой монах управлялся весьма ловко, в чем однажды Хуберт и убедился. Как-то шутки ради он вызвал отца Руперта на учебный поединок и потом долго чесал побитые бока. Дубинка в руках монаха творила чудеса; от нее не было защиты, хотя драться на палицах Хуберт умел очень даже неплохо.

Они вышли из своей избы и сразу же поняли, что события приняли крутой разворот. Мужчины племени лихорадочно вооружались, а витинги во главе со Скумандом уже были на валах.

Хуберт выловил из толпы знакомого дайнава, одного из тех воинов, что приходили за Скумандом в пещеру бардзуков, придержал его за рукав и спросил:

– Что стряслось?

– Вернулось наше передовое охранение, – ответил он, хмурясь. – Плохо дело… На нас идут поляки. Большой отряд.

Воин убежал. Хуберт тихо молвил, обращаясь к отцу Руперту:

– Вот незадача… Похоже, это войско князя Конрада Мазовецкого. Ятвяги немало залили ему сала за шкуру. Это он привел Тевтонский орден в земли пруссов.

– Так ведь это здорово! – обрадовался монах. – Поляки – истинные христиане, они освободят нас из плена!

– Скорее повесят на кривом суку, – пробурчал Хуберт. – Паршивый народец, эти поляки. Вечно норовят утопить ближнего. И не столько из-за выгоды, а по причине своего непомерного гонора. Договор для них не ценнее бумаги, на котором он написан. Любимая забава польских князей – драка за престол, в которой все средства хороши…