Вадбольский – 2

Я слушал с огромным интересом, оказывается, с накопителями энергии, то есть кристаллами и тёмными жемчужинами, до сих пор работать в полную силу так и не научились. Да, иногда удаётся с их помощью создать абсолютно непробиваемые доспехи или чудо-меч, что режет словно воздух даже камни, заставили автомобили работать на магии, а по мне так на электричестве, но пока нет ни школы, ни науки, только сборники удачных рецептов, да и те иногда приводят к неприятным провалам.

В качестве примера напомнил историю с героем Флер де Фарином, он лично водил армию в бой, всегда оставался неуязвим благодаря доспехам, на которых не оставалось и царапины, но однажды вот так вышел против врага, а доспех… внезапно рассыпался в пыль!.. И доблестный Флер погиб, пораженный стрелами из простых охотничьих луков.

Нигде не встретил даже упоминания, что часть жизни местных существ как бы поглощается теми, кто их убил. Похоже, и со мной то же самое, тёмная энергия уходит не в меня, а в зеттафлопник, а тот в свою очередь распределяет по телу, как всегда делал, только раньше от солнечных лучей, ветра, тепла, а сейчас добавил ещё и тёмную энергию.

Ещё Неврозов буднично сообщил, что объем тёмной мощи в жемчужинах и кристаллах от размеров зависит мало, а вот в серых её втрое больше, чем в чёрных, а есть ещё голубые, синие, жёлтые, в тех мощи в десятки раз, но попадаются чрезвычайно редко.

Мизгирь Анрыл прав, чёрные покупают по пятьдесят-шестьдесят за штуку, он брал у меня по сорок, но это за опт и без всяких документов, а уже серые стоят от двухсот до трехсот, синие вообще начинаются от двух тысяч, а про те, что ещё выше, пока вам, курсантам, и знать рано.

Прозвенел звонок, часть курсантов ринулись в направлении столовой, перерыв между лекциями хоть и крохотный, но можно успеть ухватить бутерброд побольше или кулич, молодые организмы для роста требуют побольше белка, углеводов и всего прочего, что и мне хорошо, пусть и не в таком количестве, недостающую энергию мне щедро отпускает зеттафлопник.

У меня друзей нет по-прежнему, даже Толбухин и Равенсвуд всего лишь приятели по общей спальне, потому я, завидев в толпе Горчакова, направился к нему.

— Привет, Сашок, — сказал я бодро, зная как его корежит от такой фамильярности. — Помнишь ты графиню… ну, которая чёрный лебедь?..

— Графиню Кржижановскую? — спросил он настороженно.

— Да. Как по светским меркам, прилично нанести ей второй визит?

Он чуть замялся с ответом, я нагло любовался его смущением, наконец от ответил дипломатично:

— Нужно выбрать подходящий момент…

— Ага, — сказал я тупенько, — а приглашение от неё ещё не подходящий?

Он дёрнулся, округлил глаза.

— Что-о? Она тебя пригласила?

Я сделал простоватое лицо.

— Прислала письмо, пригласила в любое время… ах да, только в салон. Но намекнула, что провожатый в виде Горчакова на хрен не нужен, не маленький, сам дорогу найду.

Он отступил на шаг, уставился в меня расширенными глазами. На моей харе дурацкая улыбка, но он как-то уловил, что не вру, в изумлении покрутил головой.

— Ну, не знаю, чем ты её сумел… Но я же говорил, в тебе что-то есть. Вот и она учуяла.

— Женщины более чуткие, — согласился я, — чем мы, люди. Кстати, а как она… как женщина?

Он отшатнулся.

— Вадбольский!.. Даже не думай!.. Это железная женщина. Недавно овдовела, но, уверен, такое ненадолго. Богата, сильный и влиятельный род, женихи вокруг уже как пчелы вокруг подсолнуха.

— Ага, — сказал я глуповато, — значит, принять приглашение?

— Дурень, — сказал он сердито, — нельзя не принять, это оскорбительно. Дай сюда, я сам напишу ответ… Надо поблагодарить весьма изящно, выразить восторг в шести-семи словах, не меньше, и сообщить, что будешь всенепременнейшим образом!

Горчаков прав, думал я, пока он красиво писал ответ графине от моего имени, отказываться глупо и опасно, женщины обидчивы, а у меня и так уже недоброжелателей выше крыши.

К тому же я сам заинтересован, хочу прорваться на левел выше, но чтоб не выказывать заинтересованность. Дескать, не очень-то и хотел, но уж ладно… А вот то, что пригласила просто прийти в гости, не связывая себя никакими приёмными днями для светских бесед в большом и недружном коллективе, значит прежде всего то, что я её заинтересовал лично.

Он взглянул на мою скромную одёжку, вскрикнул:

— Ты что, так и пойдешь расхристанный?.. А застегнуться?

— Предпочитаю липучки, — ответил я непонятно, — а что не так?

— Как будешь застегиваться?

Я спросил с непониманием:

— А что, это проблема?

Он вздохнул, сказал занудно нравоучительно:

— Со времен короля Эдуарда Седьмого никто нигде и никогда не застегивает нижнюю пуговицу пиджака. Король любил поесть и был не дурак выпить, его жилет скоро перестал застегиваться на нижнюю пуговицу, и вот он однажды вышел в таком виде на публику. А так как королевой моды тогда была Англия…

Я охнул.

— Бедная Франция!