Вадбольский – 2

Слева ко мне зашел толстяк, винным перегаром пахнуло так мощно, что я удивился, как только на ногах держится, но при таком избыточном весе да, понятно, может и ещё литр вылакать.

Он лихо замахнулся с целью ударить в голову, я отступил, пропуская удар. Их заводила увидел, что отступаю и уклоняюсь, тоже попытался ударить, мощно и размашисто, заулыбался во весь рот, весёлый и довольный, с красивыми белоснежными зубами.

Дурак, подумал я раздраженно. Мало получал именно по морде. На дуэлях тычут друг в друга шпагами или рубятся на саблях, с помощью лекарей ранки заживают быстро, но в зубы, их не спрячешь под одеждой, аристократы бить не учились.

Зря, их выращивать куда труднее, так что снова улыбаться сможет не раньше, чем через месяц, да и то, если родители раскошелятся на непомерную сумму.

Я сказал громко:

— Ну раз не гнусно, то ловите…

И ударил в ответ так, как уже приловчился за последнее время, со всей аугментированной силой и скоростью сбоку в нижнюю челюсть.

Получилось правильно, коротко и резко, только тряхнул, но не отбросил, а я повернулся к второму и ударил левой.

Этот тупой бык даже не понял откуда прилетело, содрогнулся, словно молния тряхнула от макушки до пят, и с грохотом, даже пол вздрогнул, завалился на спину. В сторонке две барышни хотели было завизжать, как принято у слабых и нежных, но при виде спокойной, как Александрийская колонна, Сюзанны, сдержались.

Я усмехнулся как можно кровожаднее и сказал хищным голосом третьему из команды распластанного на полу красавца

— А теперь пора убивать.

Офицер отступил в сторону и поднял руки ладонями ко мне на уровне груди, дескать, он не в деле, так, мимо проходил.

Сюзанна ухватила меня за локоть, сказала резко:

— Вадбольский, хватит распугивать идиотов!..

— Они заработали, — ответил я зло.

— Заработали, — согласилась она. — Но уже отработали. Многое ты не понимаешь, Вадбольский!

— Дык я из Сибири, — буркнул я. — У нас благородные сразу в морду, зря за эти заграничные шпаги не хватаются.

Вряд ли пройдет, мелькнула мысль. В Сибири те же порядки, законы и даже моды, так что спишут на мои личные особенности, дескать любит грубую силу. Ха, это я, ботаник, люблю грубую силу!

Лишь бы других странностей за мной поменьше. Вот вчера, проходя мимо собора, не перекрестился, а здесь это расценивается как неуважение, а то и просто богохульство.

Сюзанна, крепко держа за локоть и отвешивая во все стороны милые улыбки, затащила меня в неглубокую нишу.

— Вадбольский, возьми себя в руки!

— Противно, — буркнул я. — Не хочу такое брать… Сама бери.

— Хам!

— Сюзанна, — сказал я всё ещё вздрагивающим голосом, — мы разве не соратники в борьбе за здоровое отношение к женщине и равенство полов?

Она посмотрела свысока, до сих пор удивляюсь, как это ей удаётся, я выше на полголовы.

— Вадбольский, — голос её прозвучал строго и в приказательной форме, — сейчас ты будешь мило улыбаться. Мы подойдём к хозяевам, поблагодари за прекрасный вечер… запомни, прекрасный!.. Или хочешь остаться надолго?

Я буркнул:

— Вроде бы я свой номер отработал.

— Какой номер?

— Как в цирке.

— Тогда ещё четверть часа походим вот так вместе, чтобы нас все увидели, ты мне говори любезности и раскланивайся, раскланивайся…

— С тобой?

— Дурень, со всеми, кто попадётся навстречу!

— А-а…

— Запомнил? Повторять не надо?

— Запомнил, — ответил я покорно. — Вечер прекрасный, и ты хороша, никогда бы не подумал. У тебя глаза, как у коровы, тоже большие, красивые и печальные…

Она дёрнулась, но решила не реагировать, лишь заметила ядовито:

— Хозяевам скажешь любезные слова и попрощаемся. Запомни, вечер прекрасный, общество замечательное, нам очень понравилось!

— А я вообще в восторге, — буркнул я и осмотрел пальцы, не осталось ли ссадин. Не осталось, так что да, вечер удался. Для Андропова тоже, а то и для Горчакова, кто знает, что у него за роль.

Она отступила на шаг, на умело подкрашенных губах светская улыбка, милая и насквозь фальшивая, но весь мир фальшив, на этом и держится, иначе бы все мы друг друга разорвали на части, увидев какие мы есть в натуре, не прикрытые пологом культуры, что призвана обуздывать наше звериное нутро.

Я стиснул челюсти и пошёл с нею рука об руку, да когда же научусь держать себя, таким нельзя показываться в свет, одни решат, что трясусь от страха, что такая вот сиволапая деревенщина вышел к приличным людям, другие подумают, что собираюсь что-то спереть.

А почему именно эти отвратительные драки, почему не вызвать меня на дуэль и не померяться уровнем ай-кью или на скоростное решение тензорных уравнений четвертого порядка?.. Так нет же, будто мы всё ещё в каменном веке. Ну и что, если костюмы научились шить по моде? Всё равно каменный век, а мы питекантропы.

Оглянулся, подумал вдруг, что и эти двое могли были… подосланными, на что намекнула даже Сюзанна. Тем же Андроповым. Проверяют мою реакцию и на такие вызовы.

Горчаков появился, как чертик из коробки, неожиданно и очень вовремя. Я посмотрел исподлобья, в душе всё ещё ярость, но спросил у него ровным голосом человека, у которого все эмоции под контролем: