Ваал. Неисповедимый путь

«Он упрямый, как мул, — подумал Джон, — и чертовски мужественный. Совсем как я. Но у него огромная сильная воля, и он гораздо настырнее. Глядя в его глаза, видишь приближающийся шторм, но не знаешь, в какую сторону этот шторм повернет и с какой скоростью он движется».

— Если ты думаешь, что ты такой же, как все, — тихо сказал Джон, — то ты ошибаешься. Господь свидетель, я молился за тебя, Билли, и за твою маму тоже. Я молился, пока у меня не начинала трещать голова. Но Господь не захотел изменить тебя, сынок, не заставил отвернулся от этой... черной веры.

Некоторое время они ехали молча. На горизонте уже появились огни Файета.

— Я не понимаю этого. Может быть, я не прав, но, по-моему, на лесопилке находилась часть мистера Паттерсона, папа. Она была слишком испугана и растеряна для того, чтобы знать, что де...

— Ты не понимаешь, что несешь, — отрезал Джон.

— Понимаю, пана. — Сила его голоса испугала Джона. — Я помог мистеру Паттерсону. Я знаю это.

Джон почувствовал огромное желание влепить Билли пощечину. Мальчишка не имеет права оговариваться с отцом. В представлении Джона Билли был сломанным смоляным человечком, и Джон боялся, что к нему может прилепиться дурная смола.

Окружная средняя школа стояла на окраине Файета. Это было большое двухэтажное здание из красного кирпича, которое последний раз ремонтировали в начале сороковых годов. С тех пор оно, как непокорный динозавр, сопротивлялось причудам погоды, вандализму и урезаниям ассигнований на образование. В середине пятидесятых к школе пристроили гимнастический зал — квадратное кирпичное здание с вентиляционными окошками на шиферной крыше. За гимнастическим залом лежало футбольное поле — место обитания «Файетских бульдогов». На стоянке стояло множество разношерстных автомашин — от проржавевших фургонов до сверкающих автомобилей. В здании школы свет не горел, но из открытых окон гимнастического зала вырывались потоки света, а в воздухе плавали звуки бас-гитары и взрывы смеха.

Джон замедлил ход и остановился.

— Приехали. Ты уверен, что хочешь идти?

— Да, сэр.

— Может, не надо?

— Надо.

— Ты обрекаешь себя на страдания.

Но Билли уже открыл дверь, и Джон понял, что его не переубедить.

— Во сколько за тобой заехать?

— В десять.

— В половине десятого, — ответил Джон. Он смерил Билли тяжелым взглядом. — Когда ты войдешь в эту дверь, ты будешь предоставлен самому себе. Если с тобой что-то случится, я не смогу помочь. Ты взял деньги?

Билли нашарил в кармане пару долларов.

— Да, сэр. Не беспокойся, внутри есть дежурные, которые следят за порядком.

— Ну, — вздохнул Джон, — тогда я поехал. Если кто-нибудь скажет тебе что-нибудь не то, помни... ты Крикмор и должен гордиться этим.

Билли захлопнул дверь и направился к гимнастическому залу. Джон высунулся в окно и крикнул ему вслед:

— Ты прекрасно выглядишь, сынок!

Затем, не дождавшись ответа, он развернулся и поехал прочь.

Билли шел к гимнастическому залу. Его нервы и мускулы напряглись. Ворота, ведущие на футбольное поле, были открыты, и Билли увидел огромную гору щепок и поленьев — отходов лесопилки, — которая будет подожжена позже, вечером, и сыграет роль традиционного Майского костра. Оставшиеся угли потом разбросают по полю перед летней обработкой земли и пересадкой травы к новому сезону. Из открытых дверей гимнастического зала раздавались звуки электрогитар, играющих «Дворовую кошку». Над входом висел огромный золотисто-голубой плакат, на котором было написано: «МАЙСКАЯ НОЧЬ! ТАНЦЫ ДЛЯ СТАРШИХ И МЛАДШИХ! ВХОД 25 ЦЕНТОВ» — и нарисован коренастый бульдог в футбольной амуниции.

Билли заплатил за вход. Симпатичная темноволосая девушка выдала ему билет и пропустила в зал. Внутри между металлическими потолочными балками были протянуты золотисто-голубые ленты, а в центре с потолка свисал огромный зеркальный шар, отражающий свет на танцующих. На кирпичной стене позади сцены, где расположилась местная группа «Пурпурное дерево», висело большое знамя, надпись на котором гласила: «СТАРШЕКЛАССНИКИ ПРИЕМА 1969 ГОДА! ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ВОЗРАСТ ВОДОЛЕЯ!»

Дежурный — тощий преподаватель геометрии — материализовался рядом с Билли и ткнул в него пальцем.

— Если вы хотите оставаться в зале, снимите ботинки. В противном случае поднимитесь на трибуну.

Заметив море ботинок, брошенных в углу, Билли сиял свои легкие кожаные туфли. «Как обувь снова попадет к своим хозяевам, непонятно», — подумал он, встал у стены под американским флагом и стал наблюдать за танцующими, которые изгибались в такт скрипящим гитарным аккордам. Билли видел, что почти все присутствующие разбились на пары. Несколько ребят, которым не повезло с дамами из-за того, что они были толстыми или прыщавыми, сидели на зеленых банкетках. По залу туда-сюда сновали дежурные. Мимо Билли в поисках своей обуви прошла приклеившаяся друг к другу парочка. Повеяло запахом самогона.

— Ба, — сказал кто-то. — Это Билли Крикмор скучает там в одиночестве?

Билли оглянулся и увидел прислонившегося к стене Ральфа Лейтона. Ворот его рубашки был расстегнут и казался острым, как бритва.

— Где твоя дама, Билли?

— Я пришел один.