Ваал. Неисповедимый путь

— Предварительный бюджет. Налоговая ведомость. Сумма уплаченных за последние три года налогов. Расход на тридцать процентов выше, чем год назад.

Фальконер бросил на спинку стула плащ, тяжело опустился на софу и принялся изучать документы организации.

— В прошлом и позапрошлом году нам достались значительные пожертвования от «Петерсон констракшн», а в этом году их в списке нет. В чем дело?

Он в упор взглянул на своего менеджера.

— Мы связывались с ними дважды, приглашали старика Петерсона на обед на прошлой неделе, — объяснил Ходжес, затачивая карандаш. — Похоже, его сын в этом году приобрел в их фирме больший вес, а он считает, что палаточные проповеди... ну, старомодны, что ли. Компании необходимо снизить налоги, но...

— Ага, значит, в данном конкретном случае мы лаем не на то дерево. Господь любит щедрого дарителя, однако он берет в любом случае и в любом размере, если это способствует распространению его слова. — Фальконер улыбнулся, а за ним улыбнулись и остальные. — Вероятно, нам стоит поговорить с младшим Петерсоном. Я позвоню ему сам. Джордж, дайте мне его домашний телефон, хорошо?

— Мистер Фальконер, — сказал Брэгг, присев на один из стульев, — мне кажется — мне это только кажется! — что Петерсон попал в самую точку.

Ходжес напрягся и взглянул на Брэгга. Фальконер медленно поднял голову, оторвав взгляд от документа, который просматривал, и его голубовато-зеленые глаза блеснули.

Брэгг смущенно заерзал, ощутив странный холод в пояснице.

— Я просто... хотел обратить ваше внимание на то, что мои исследования показали: большинство самых удачливых евангелистов перенесли акцент с радио и уличных проповедей на телевидение. Я думаю, что именно телевидение в течение следующего десятилетия станет могучей социальной силой и что с вашей стороны было бы мудрее...

Фальконер внезапно расхохотался.

— Послушай-ка этого молодого ученого, Джордж! — Он закашлялся. — Мне не надо напоминать, мальчик, насколько хорошо у тебя варит котелок. — Фальконер подался вперед, и с его лица внезапно исчезла улыбка, а в глазах появилась сталь. — Я вот что тебе хочу сказать, Генри. Мой папа был задрипанным баптистским проповедником. Ты знаешь, что означает слово «задрипанный»? — Его рот искривился в грубой усмешке. — Ты вышел из обеспеченной семьи и скорее всего понятия не имеешь, что такое быть постоянно голодным. Моя мать от забот к двадцати пяти годам превратилась в старуху. Мы все время перебирались с места на место, словно бродяги. Это были тяжелые дни, Генри. Великая Депрессия. Никто не мог найти работу, поскольку все предприятия закрылись.

Фальконер покосился на флаг Конфедерации, и его глаза потемнели.

— Однажды кто-то пожалел нас и подарил родителям старую потрепанную палатку. Для нас, Генри, это был шикарнейший особняк. Мы разбили лагерь на обочине дороги, отец смастерил из досок крест и прибил к дереву плакат с надписью «КАЖДУЮ НОЧЬ ПАЛАТОЧНЫЕ ПРОПОВЕДИ ПРЕПОДОБНОГО ФАЛЬКОНЕРА! ПРИГЛАШАЮТСЯ ВСЕ ЖЕЛАЮЩИЕ!». Он проповедовал бродягам, которые шли в Бирмингем в поисках работы. Он был неплохим священником, однако именно под пологом этой палатки что-то вкладывало в его душу серу и огонь; он изгнал Дьявола из стольких мужчин и женщин, что Ад не успевал вербовать новых последователей. Люди восхваляли Бога, а демоны разлетались как ошпаренные. Незадолго до смерти у моего отца стало столько работы, что он уже не справлялся. Сотни людей искали его день и ночь. Поэтому мне пришлось помогать ему, а затем продолжить его дело.

Фальконер смерил взглядом Брэгга.

— Я согласился использовать радио-шоу десять лет назад. Радио-шоу — это прекрасно, но как быть тем, у кого нет радио? Что делать тем, у кого нет телевизора? Разве они не заслуживают внимания? Знаешь, сколько людей обратились к Иисусу прошлым летом, Генри? Минимум пятьдесят за ночь, пять раз в неделю с мая по август! Так, Джордж?

— Совершенно верно, Джи-Джи.

— Ты многообещающий молодой человек, — обратился Фальконер к адвокату. — И у тебя на уме идея экспансии.

Правильно? Порвать региональные связи и выйти на общегосударственный уровень? Это прекрасно, как раз за такие идеи я тебе и плачу. О да, все правильно, в конце концов так и будет, однако у меня в крови спесь! — Он усмехнулся. — С Иисусом в сердце и спесью в крови можно победить Сатану одной левой!

В дверь постучали, и в комнату вошел портье с тележкой, на которой стояли стаканы и кувшин холодного лимонада. Портье разлил лимонад и удалился, сжимая в руке религиозный буклетик.

Фальконер отхлебнул холодную жидкость.

— Здорово прочищает мозги. Кстати, насколько я понимаю, мистер Форрест забыл о нас?

— Я разговаривал с ним сегодня, Джи-Джи, — ответил Ходжес. — Он сказал, что с утра у него деловая встреча, но он приедет сразу же, как освободится.

Фальконер хмыкнул и уткнулся в газету алабамских баптистов.

Ходжес открыл папку и стал разбирать стопку писем и прошений — «писем фанатов Бога», как называл их Джи-Джи, — присланных со всего штата, в каждом содержалось приглашение «Крестовому походу Фальконера» посетить их город этим летом.