V1

Но все же, для чего ему правда? Он и сам знает свое положение в окружающем обществе, он его принял (так или иначе, разумеется), и правда в таком виде – не оружие совершенно… И потом, он соглашается с содеянным, но предвещает куда более серьезные последствия. Антон надеялся на бунт противоречия, начатый среди «отребья», тех людей, которые при упоминании «школьных лет чудесных» впадает в ярость от того, что ему пришлось испытать, о том, что руководству не до их проблем и даже от того, что невозможно пробить этот сгусток. Но революции не случилось – одиночек задавил верх. Тот верх, который заявляет, что все прекрасно и солнечно, а именно вот он – придурок. Все остались при своих, в итоге.

Почему он никого не убил в классе? Казалось бы – 7 боевых патронов, 7 искуплений, 7 причин наглядно высказать свою позицию, 7 порций правды, в конце концов. И итог. Итог все равно одинаков. Представляя себя в подобном состоянии, меня не покидала такая мысль, что было разумно поставить их на колени с руками за головой, и, действуя им на нервы, церемониально расстреливать одного за другим с определенным временным интервалом, максимально запугивая людей брызгами крови, кусочками мозга и прочего… Это садизм или маниакальный терроризм, а у нас тут ребенок.

Хотя, совершенно не ребенок, а загнанный в угол зверь. Без отца, по-хорошему и без матери. Интересно, чтобы она сказала, если бы знала заранее?

Часы громко нарушили тишину. Движение стрелки вбивало ощущение опустошенности. Мне нужна перезагрузка. Мне нужны ответы. И я знаю, кто мне их даст. Хочет он этого или нет.

4. Беги, сука, беги быстрее

Ненавижу форму. И все эти погоны. И медали. Как будто ты собака на выставке, а не человек. Но сегодня именно форма будет отвечать на бесчисленное число тупых вопросов.

Я посмотрел в зеркало, поправил фуражку и отправился в школу.

На входе меня не попросили даже показать служебное удостоверение, – за последний месяц здесь было столько погонов, что проще было пропустить так, все равно ничего разумного старый сторож не услышит.

Я разместился в учительской, заранее попросив оставить нас один на один со Стасом. Кто он? Тот, кто снял самое скандальное видео года, кто заглянул в глаза убийце и прочее. Серьезно? А не слишком ли много для «героя» с мокрыми штанами прикованного к стулу, где твоя геройская натура была тогда?

Дверь открылась ровно тогда, когда мои бумаги легли на столе, а я сам встал, чтобы размять затекшую шею. Так вот, геройшество начало само:

– Ну и чего вам от меня надо? Я уже все сказал раньше?

– Да, да, все так, сказал я, закрыв за ним дверь на замок – старший следователь Особого Отдела МВД России, добрый день.

Стас демонстративно развалился на стуле, положив ногу на ногу. Далее сработал инстинкт – удар с ноги под ножку стула, залом руки на уровне запястья и мощный, блокирующий любую спесь каблук левого туфля на ухе.

– Ну что, герой, будешь говорить или лучше в отделение районное поедем? Я еще сильнее заломил ему руку, слушая, как начинают хрустеть его кости.

– Буду, – через стон отвечал Стас.

– Вот и славно, – ответил я, продолжая держать его в той же «приземленной» позе.

– Кто такой Антон Дорошкевич?

– Одноклассник, – настанывал он.

– Сколько ты его знаешь?

– С 1 класса.

– Что довело его до убийства?

– Откуда мне знать, что его, психа, могло довести?

Внезапный удар в область почек освежил память моего респондента.

– Антон считал иначе. Может, расскажешь мне немного?

Я вышел на блеф, хотя, Антон, скорее всего, и считал иначе. Но пока Гидра с головами, у палача будет работа.

– Издевались над ним.

– Кто? – спросил я с издевкой, зная бесценную любовь детей к защите своей бесценной шкурки.

– Ну, мы, класс наш.

– Причина?

– Вы его, урода видели? Вечно в своих очках, что-то умничает.

– Как издевались?

– Обзывали, головой в унитаз засовывали, били иногда после уроков.

– То есть, по-твоему, если кто-то не смог прижиться в коллективе из-за своей внешности или позиции, достоин быть избытым тобой, мерило справедливости?

Ответа не последовало – собственно, его я и не ожидал. Никто никогда на такие вопросы не отвечает. У меня осталось всего несколько вопросов:

– Лена Головина. Что было между ней и Антоном?

– Я не знаю.

К хрусту костей запястья добавился хруст шейных позвонков.

– Повторить вопрос?

– Шутку он над ней провернул. В журнале ее фамилию поменял.

– И что?

– Она же тут королева типа, не оценила, заложила все своему новому парню – боксеру. Это все он. Это из-за него.

– Что из-за него?

– Убийство это.

– Ты обвиняешь мертвого в убийстве, мисс Марпл, готов поставить свою жизнь в доказательство?

– Нет, аааааа, больно!

– Запомни, скотина малолетняя, обвинять можно, имея полную доказательную базу.

Я встал с пацана и со всей злости ударил его ногой в область живота. Пока он приходил в себя я поправил форму и вышел…

Поздним вечером того же дня Стас был доставлен в реанимацию в состоянии комы с переломом основания черепа…

5. Карте – стол