"В" - значит вторжение

Он протянул руку и открыл мне дверь, но пока я не закрыла ее за собой, я не поняла, какое напряжение царит в комнате. Сначала я подумала, что что-то случилось с Гасом, потому что эти трое были так молчаливы. Я решила, что Вилльям нанес ему визит и вернулся с плохими новостями, что было правдой лишь отчасти. Я переводила взгляд с одного каменного лица на другое.

— Все в порядке?

— Не совсем, — ответил Генри.

— Что происходит?

Вилльям прокашлялся, но до того, как он заговорил, Генри сказал:

— Я сам расскажу.

— Расскажешь что?

Генри отодвинул ножом лук в сторону. Выложил восемь зубчиков чеснока, раздавил их плоской частью ножа, потом нарезал.

— Вилльям пошел к Гасу сегодня утром и увидел визитку Шарлотты на кофейном столике.

— О?

— Я не должен был говорить об этом, — сказал Вилльям.

Генри послал сердитый взгляд в сторону Шарлотты, и я поняла, что надвигается гроза.

— Эти люди — мои соседи. Некоторых я знаю пятьдесят лет. Ты пришла туда проворачивать свои делишки с недвижимостью. У Гаса сложилось впечатление, что это я послал тебя, поговорить о продаже его дома, когда я ничего такого не делал. Он не собирается выставлять дом на продажу.

— Ты этого не знаешь. Он совершенно не знал, сколько денег он может выручить, или как сможет их использовать. Конечно, он знал, что купил соседний участок, но это было пятьдесят лет назад, и он не понимал, насколько эти четверть гектара увеличивают общую стоимость. Люди должны получать информацию. Если ты не хочешь продавать свой дом, это не значит, что он не хочет.

— Твоя деятельность плохо сказывается на мне, и мне это не нравится. Сиделка Гаса говорит, что ему стало плохо.

— Это неправда. Он ни капельки не был расстроен. Мы хорошо поговорили, и он сказал, что подумает. Я была там меньше двадцати минут. Совершенно никакого давления. Я так не работаю.

— Солана сказала Вилльяму, что ты была там дважды. Один раз поговорила с ней, другой раз обсуждала вопрос с ним. Может быть, ты не называешь это давлением, но я называю.

— В первый раз он спал, и она обещала передать информацию. Я вернулась по ее просьбе, потому что она не была уверена, что все правильно объяснила.

— Я просил тебя вообще такого не делать. Ты меня обманула.

— Мне не нужно твое разрешение, чтобы заниматься бизнесом.

— Я не говорю о разрешении. Я говорю о простой порядочности. Не заходить к человеку в дом и не причинять неприятности.

— О каких неприятностях ты говоришь? Это Солана всех взбаламутила. Мне пришлось приехать из Пердидо сегодня утром, а ты на меня дуешься. Кому это нужно?

Генри помолчал минуту, открывая банку томатного соуса.

— Я понятия не имел, что ты способна на такое.

— Мне жаль, что ты расстроился, но не думаю, что ты имеешь право диктовать мне, что делать.

— Совершенно верно. Делай, что хочешь, но уволь меня от этого. У Гаса проблемы со здоровьем, как ты прекрасно знаешь. Ему не нужно, чтобы ты являлась туда и вела себя так, будто он на смертном одре.

— Я такого не делала!

— Ты слышала, что сказал Вилльям. Гас был вне себя. Он подумал, что его дом продают, а его отправляют в дом престарелых.

— Прекрати это. Достаточно. У меня есть клиент, которого интересует…

— У тебя есть клиент наготове?

Генри остановился и уставился на нее в изумлении.

— Конечно, у меня есть клиенты. Ты знаешь об этом так же хорошо, как и я. Я не совершала преступления. А Гас свободен делать все, что хочет.

— Судя по его состоянию, — вмешался Вилльям, — тебе в конце концов придется иметь дело с его имуществом. А это все решит.

Генри отшвырнул нож.

— Черт побери! Человек еще не умер!

Шарлотта взяла свое пальто со спинки стула и надела его.

— Простите, но эта дискуссия окончена.

— Удобно для тебя, — сказал Генри.

Я ожидала, что Шарлотта хлопнет дверью, но эти двое еще не были готовы расстаться. Как при любом столкновении характеров, каждый был убежден в своей позиции и в праведном гневе раздражен точкой зрения другого.

— Рада была увидеться, — сказала она мне, застегивая пальто. — Мне жаль, что вам пришлось присутствовать при этом неприятном разговоре.

Она достала пару кожаных перчаток и надела их, натягивая кожу на каждый палец.

— Я позвоню тебе, — сказал Генри. — Мы можем поговорить об этом позже, когда мы оба успокоимся.

— Если ты так плохо обо мне думаешь, больше не о чем говорить. Ты считаешь меня бесчувственной, не заслуживающей доверия и беспринципной…

— Я рассказал тебе, какой эффект ты оказала на слабого старого человека. Я не собираюсь стоять в стороне и разрешить тебе его запугивать.

— Я его не запугивала. Почему ты веришь Солане больше, чем мне?

— Потому что ей нет выгоды врать. Ее работа в том, чтобы присматривать за ним. Твоя работа в том, чтобы уговорить его продать дом и землю и получить свои шесть процентов.

— Это оскорбительно.

— Да, ты права. Я не могу поверить, что ты выбрала такую тактику, когда я специально тебя просил этого не делать.

— Ты уже третий раз говоришь об этом. Ты высказал свою точку зрения.

— Вообще-то, нет. Ты должна извиниться. Ты защищаешь свои так называемые права, не обращая внимания на мои.