В жерле вулкана

Укрывшись за завалом, Рейнер настроился на ожидание. Он не мог ничего поделать. При свете звезд он видел, что некоторые из валунов возвышаются футов на двадцать, но их защита будет предательски ненадежной. Черные, массивные, твердые, они из-за своего веса становились очень опасными: они скатились сюда сверху, и в один прекрасный день покатятся дальше. Над их скульптурными формами низкое небо озаряли звезды. Конечно, самые низкие из них отражали сюда этот нарастающий рокот. Звезды дрожали в пустоте. Летящие камни закрывали теперь все обозримое пространство, они сталкивались, подпрыгивали и скатывались все ниже и ниже; порой то один то другой высоко взлетал в наполненный грохотом воздух и раскалывался, ударяясь о землю. На боках раздиравших мрак камней виднелись темнели свежие сколы. Где-нибудь среди них, наверняка, были гиганты. Рейнер, один среди обвала, слушал грохот лавины.

Он был не в силах смотреть на это. Неистовство, внезапно пробудившееся через сотни, тысячи или миллионы лет, начавшись где-то на востоке, распространялось к югу. Оно сжимало недра земли в судорогах, которые можно было почувствовать только в кратковременном затишье между самыми мощными приступами землетрясения.

Рейнер ударился о землю левым боком и испустил крик мучительной боли. Он лежал неподвижно. Земля стала похожа на уставленный ящиками кузов грузовика, несущегося по кочкам: невозможно было стоять на ногах и не за что ухватиться. Все окрасилось в красный цвет: звезды, мрак, подскакивающие камни. Он не мог разглядеть свой автомобильчик; впрочем сейчас тот уже вполне мог оказаться погребенным. Да, все, действительно, покраснело, вероятно, глаза залила кровь, а может быть сами нервы кровоточили. Что-то заставляло Рейнера кричать, хотя из горла вырывались не слова, а только долгий модулированный, но нечленораздельный вибрирующий звук. Он не призывал на помощь: сейчас ему никто не смог бы помочь. Скорее всего, он кричал, чтобы просто подтвердить свое собственное существование среди этого множества ревущих жерновов, кричал в знак протеста против грозящей гибели.

В красном небе пульсировали красные звезды. Его рука горела. Землю сотрясал барабанный бой.

Рейнер был напуган. Землетрясение было хуже, чем шторм на море или в небе, потому что на море есть судно, корпус которого может защитить, есть обломки рангоута, за которые можно ухватиться, если судно погибнет, есть надежда на другое судно или на спасительный берег; в самолете, попавшем в небесный шторм, есть надежда на то, что вырвавшись из эпицентра машина продержится достаточно долго для того, чтобы достичь посадочной площадки – земли, на которой человеку больше ничего не грозит, если только он сможет живым достичь ее.

Но здесь сама земля двигалась, тряслась и швыряла человека, и бежать в поисках спасения было некуда. Некуда.

Он наконец услышал свой крик. Теперь это было слово: «Стой! Стой! Стой!»

Большой темно-красный осколок скалы важно катился сверху; мелочь отскакивала от его боков. Бог играет в бильярд на темном холме. От растрескавшейся лавы взвилась пыль и повисла в воздухе. Камни мчались сквозь эту завесу. Осколки камня выбивали безумную дробь, сопровождавшую барабаны, мерно бившие в глубинах земли. «Стой! Стой! Стой!». Лишь неподвижность могла как-то спасти, а она все никак не наступала. Мертвая земля была жива. Красные звезды, сталкиваясь между собой, плясали в небе.

Когда Рейнер открыл глаза, было еще темно. Он вдохнул пыль, густо покрывавшую лицо, и все тело сотряс приступ кашля. От движения в руке вновь вспыхнул пожар, и он снова потерял сознание.

Наверно он заснул, успокоенный ощущением неподвижности земли. Придя в себя, он сел и провел правой рукой по лицу, стирая пыль. Что-то вроде радости пробудилось в нем. Земля успокоилась. Небо было ясным. Он прислушался. Нигде не было слышно ни звука. Поднявшись, он пошатнулся и чуть не упал, но, выругавшись, сумел сохранить равновесие. В синем свете звезд посмотрел на часы, но стекло оказалось разбито, и загнутые стрелки торчали среди осколков, как темные волосы.

Рейнер нашел свой автомобильчик. Его швырнуло на завал; металл кузова был варварски измят. Отойдя на несколько шагов, Рейнер вспомнил о сумке на молнии. Она лежала на сидении, и Рейнер легко достал ее, так как ветровое стекло оказалось разбито вдребезги. Достав сумку, он увидел блеск стекла. Последняя бутылка минеральной воды уцелела. Он выпил ее из горлышка, взял сумку в правую руку, перелез через кучу камней и пошел по дороге вниз.

Через час на небо взлетело солнце, и на востоке вырос конус вулкана. Вскоре Рейнер встретил двоих индейцев, обитателей горной долины, которые подвезли его на своей тележке, запряженной мулом. Они везли товар на рынок в Пуэрто-Фуэго – ковры, мокасины, кожаные пояса, корзины и глиняную посуду – труд нескольких семейств и многих недель.