В заповедной глуши

…Во всяком случае, "Саша" палатку ставить умел. Зато "Паша" отлично развёл костёр. Правда, перед этим они минут пять булькали и урчали, швырнув майки и поклажу на траву, под холодной струёй, льющейся из обрезка ржавой трубы в склоне свободного от ржи холмика. Рядом висела на воткнутом в землю деревянном столбике мятая алюминиевая кружка с выцарапанной многозначительной надписью:

С НАМИ НАШ БОГ!

Я тоже напился и умылся как следует. В принципе, я не люблю раскладываться на ночлег на дорогах или даже около них — старое туристское суеверие и вполне современная опасливость вместе взятые… Правда, тут выбора просто не было. Как, кстати, не было и топлива для костра… Но "Паша", пока мы ставили палатку, припёр откуда-то коряжину, которую разделал моим топором, взглядом спросив разрешения.

А "Саша" скис. Хромал он уже на обе ноги и, присев у огня, начал, морщась, разглядывать ступни. Кое-где сквозь пыль сочилась кровь. Следовало ожидать.

— Дурак, — сказал я. Он вскинул обиженные глаза. — Беречь надо не обувь, а ноги. Держи, — я перебросил ему тюбик и бинт. — Это солкосерил. Мажь и бинтуй… стой, промой сначала, как следует промой, не жалей, до крови.

Он похромал к воде.

"Паша" из пятнистого рюкзака достал два одеяла — хороших, тонких, но тёплых. Потом — консервы, разные, но подобранные без ума, явно просто так хватали с полок и клали в рюкзак. Два котелка, новеньких… Свою сумку он не только не трогал — аккуратно поставил в тень палатки и нет-нет, да и поглядывал, хотя в сгущающихся сумерках её уже и видно не было.

Во ржи усыпляющее посвистывал перепел. Потом раздался скрипучий звук, и "Паша" вскинулся:

— Что это?

— Коростель, — я прилаживал над огнём котелки. — Не слышал ни разу?

— Не… — он покачал головой, посидел, свесив между колен руки, в одной из которых был зажат нож "Саши" (опс, складной "спайдерко", дорогой и надёжный…). Сказал: — Я вообще вот так в первый раз.

— Не ходил в походы? — я надорвал пакетик с супом. "Паша" опять покачал головой. — Зря. Здорово.

— Наверно, — он вздохнул. — Вы колбасу будете?

Я присмотрелся и посоветовал:

— Выкинь. Весь день в рюкзаке на жаре, а она варёная… Давай кашу, если есть.

"Саша" прихромал уже с забинтованными ногами, сел, облегчённо перевёл дух и признался:

— Гудят, как колонки на концерте…Но уже не больно, спасибо. Только щиплет. Немного.

Ни тот, ни другой ни разу не выматерились. Меня стесняются? Может быть. А может, и нет. Может, воспитание. Даже у этого, который стопроцентно бывший беспризорный. Беспризорными становятся в нашей счастливой стране разные ребята. И по разным причинам.