В закрытом гарнизоне. Книга 2

Валерий Ковалёв В закрытом гарнизоне (сборник рассказов). Книга 2

Валерий Ковалёв

Родился 20 апреля 1952 года на Луганщине.

После окончания горного техникума работал в шахте горным мастером.

Затем срочная служба в ВМФ на ракетном подводном крейсере «К-450» Краснознаменного Северного флота. Далее учеба в Высшей школе КГБ СССР им. Ф.Э.Дзержинского и ее продолжение в морской контрразведке. Участник ходовых и государственных испытаний новой техники, двух дальних походов в Северную Атлантику. После, служба в Прокуратуре Союза ССР и Генеральной прокуратуре России.

Ныне в отставке. Автор восьми бумажных и десяти электронных книг.

«Тайна «Анабары»

Весна 1973 года. Заполярье.

Через несколько дней мы готовимся к очередному выходу в Белое море для выполнения глубоководных торпедных стрельб новой многоцелевой Торпедо – ракетой «Анабара», способной нести ядерный заряд.

Ее погрузку в отсек подводного крейсера производим ночью, по боевой тревоге. Пирс затемнен и оцеплен усиленной охраной. Торпедовоз замаскирован камуфлированной сетью и сопровождается несколькими офицерами. Команды отдаются вполголоса.

Когда серебристое тело «Анабары» вползает в торпедопогрузочный люк и мягко ложится на стеллаж у торпедных аппаратов, общее напряжение всех участников погрузки спадает и сменяется тихой радостью.

Нежно поглаживаем опасную красавицу, способную при необходимости уничтожить целое авианосное соединение. Еще в Палдиски мы готовились к встрече с ней и в совершенстве изучили по проектным документам и отдельным узлам.

Выход в море назначен на утро. Район испытаний – водная акватория у мыса «X» с глубинами погружения до шестисот метров.

Глубина стрельбы – четыреста метров, дальность – десять миль. Цель – эсминец с командующим Беломоро-Балтийской ВМБ и группой старших офицеров на борту.

Задача считается выполненной, если в момент атаки лодка не будет обнаружена и выпущенная ею торпеда пройдет на расстоянии не более двадцати метров от цели.

Риск – попадание непосредственно в цель, при котором эсминец неминуемо будет продырявлен, учитывая небывалую скорость новой торпеды, и наличие у нее вместо боевого зарядного отделения, сверхпрочного практического. А попадания в свои корабли никакие адмиралы не любят, даже при испытательной стрельбе.

Пять утра. Штиль, легкий туман.

В открытое море из залива субмарину выводят морские буксиры. Провожают нас только бакланы, окропляя вороненую надстройку и швартовные команды, выстроенные на носу и корме атомохода своим гуано, выработанным из остатков нашего же завтрака, выброшенного кем-то из коков за борт. Тихо материмся, поеживаясь от временами накрывающих нас соленых брызг и втягивая головы в воротники капковых бушлатов, называемых у нас «прощай родина».

Веселят морские буксиры, задорно подталкивающие атомоход с обеих бортов своими бульдожьими носами, задавал ему нужное направление. Без них нам никак нельзя, поскольку с учетом своих габаритов, ракетоносец может оперативно маневрировать только в условиях открытого моря. Как говорят, – большому кораблю, большое плавание. Это точно о нашей «букашке».

Через час, дав прощальные гудки и бодро постукивая дизелями, трудяги – буксиры уходят. Вокруг открытое море и командир увеличивает ход.

Гул турбин заглушает все другие звуки, противно орущие бакланы исчезают за кормой.

По команде с ходового мостика быстро заваливаем в надстройку швартовные устройства, раскрепляем их по штормовому и спускаемся вниз, на боевые посты.

Через несколько минут ревунами и по корабельной трансляции объявляется боевая тревога. Переборки отсеков наглухо задраиваются. Срочное погружение.

В центральный пост поступают доклады, – глубина пятьдесят, сто, сто пятьдесят…, триста метров. Зависаем на четырехстах. Это наша обычная рабочая глубина. У других лодок она колеблется в пределах от ста до двухсот метров.

Дается полный ход, идем в район выполнения задачи.

Наш полный ход равен скорости курьерского поезда, с той лишь разницей, что развивается он под водой махиной водоизмещением в тринадцать тысяч тонн. Поддоны и приборы на переборках, а также пайолы под ногами, начинают мелко вибрировать.

Гидроакустический комплекс у нас новейшей системы, но не хотелось бы на такой скорости налететь на что-либо твердое, что, кстати, не раз случалось как с нашими, так и американскими субмаринами.

Одну такую, с развороченной рубкой, мы видели в прошлом году в Гаджиево, во время стажировки. Ее экипаж не пострадал, а вот что сталось с американцами, не знает никто. По слухам, наши акустики слышали борьбу за живучесть в отсеках их корабля.

Снова включается боевая трансляция. Говорит командир. Он конкретизирует боевую задачу, уточняет ее детали.

Входим в нужный район, и с этого момента внутри корабля нет отдельных офицеров, мичманов и матросов. Есть единый биологический организм, сросшийся с организмом лодки. Сейчас она и мы – единое целое. Умение мгновенно действовать в экстремальных условиях, за несколько месяцев испытаний стало для нас безусловным рефлексом.