В закоулках Мироздания

– В том-то и дело, что ничего, – ответила Птица, и в ее голосе отчетливо зазвенели нотки раздражения. – Это я, грешным делом, подумала, что Ася выбрала вас в отцы, а на самом деле она в вас влюбилась… Вы понимаете? Влюбилась горячо и безнадежно своей первой и самой жгучей любовью! Знайте, что на фоне всех тех мужчин, которых она встречала ранее, вы совершенно вне конкуренции. И вот юная влюбленная дурочка, у которой в голове бродит ядреная смесь из книжных историй, голливудских мелодрам и разыгравшихся гормонов, наблюдает, как вы каждую ночь милуетесь с этой Туллией, относясь к той примерно как к резиновой кукле. Вот девчонка и вбила себе в голову, что должна бороться за свою любовь. Она решила начать с того, что будет отваживать от вас всех женщин, чтобы потом самой занять их место… Она готова на все – вы понимаете? – на все, лишь бы быть с вами.

После этих слов Птицы мне стало невыносимо стыдно. Действительно, было в моей связи с Туллией нечто не совсем нормальное. Раньше, если я и спал с женщинами чисто для развлечения, то ни одна из них не зависела в материальном или каком-то ином плане. А Туллия была зависима от меня, и я не уверен, спала ли она со мной только потому, что хотела этого, или же намеревалась застолбить за своей персоной высокое положение в нашем обществе. Женщина военного вождя – это крутой статус среди местных латинок.

– А… – только и смог открыть я рот, начиная кое-что понимать, но разъяренная Птица не дала мне договорить и продолжила свой монолог:

– Вы, наглые самцы, воспользовались тем, что местные сучки сами начали стелиться под вас, и устроили черт знает что почти что на глазах у четырех несовершеннолетних! Ну ладно, однажды был своего рода магический всплеск, противостоять которому было очень трудно, почти невозможно. Но вам понравилось, и вы же продолжили все это… и не подумали о том, какое представление о вашем моральном облике может сложится у детей! И вообще! Кобели, черт бы вас побрал!

Я смотрел на Птицу, которая так сурово изобличала меня, и неприятное чувство – смесь стыда с опасением потерять перед ней свой авторитет – нарастало во мне. Это, однако, не мешало мне невольно любоваться ею, прекрасной в своем гневе. Сейчас я увидел эту девушку в совершенно новом свете. Вполне себе тихая и скромная до того богиня-педагогиня пылала таким неистовством, такой убежденностью в своей правоте, что мне было, прямо сказать, не по себе, тем более что я никогда не мог предположить подобный разнос со стороны «гражданского лица». Она потрясала кулаками прямо перед моим носом, молнии летели из ее глаз, а конский хвост на ее макушке воинственно подрагивал в такт ее яростным тирадам.

Однако, хоть в целом она была, к великому моему стыду, абсолютно права, все же некоторое преувеличение имело место быть. И я, и остальные ребята блюли приличия и старались не позволять на глазах у детей ничего лишнего со своими подругами. А Матильда… она просто очень развитая девочка, с некоторыми познаниями, почерпнутыми «из подворотни» и потому несколько искаженными. Я об этом не подумал. Я считал ее ребенком, а она оказалась маленькой женщиной…

А Птица продолжала она свою обвинительную речь, не переставая сверлить меня гневным взором:

– А вы знаете, красавцы в камуфляже, что ваши женщины или уже беременны от вас или будут беременны в самое ближайшее время? Маленькие хвостатые мальчики уже бегут на встречу со своими упитанными девочками – и через девять месяцев и Туллия, и Феодора, и Клавдия, и Агния, и Люция, и все, кто уже с вами спарился, разродятся маленькими симпатичными младенчиками… А те, которые строили из себя недотрог в трауре, всего лишь были не способны зачать в прошлую и позапрошлую ночи, и свои попытки заполучить от вас генетический материал они сделают немного позже. Так что приготовьтесь…

Я, пытаясь не выдать своего замешательства и всей той гаммы чувств, что охватила меня после такой неожиданной атаки, извечным славянским жестом почесал в затылке и спросил:

– Птица, так что же теперь делать? Я имею в виду как Матильду, так и весь этот наш самоходный бабий коллектив. Ведь ничего нет злее, чем женщина, от которой вдруг просто так уходит мужик. Хотя вполне с тобой согласен, что мы несколько заигрались в свободную любовь, и это уже становится опасным для дисциплины. Если бабы сцепятся в драке, то к этому делу могут подключиться их мужчины. И тогда – прощай, боевое подразделение, здравствуй, цыганский табор.

– Это верно, – охотно подтвердила Птица, и я с облегчением отметил, что она начала понемногу остывать, видя, что я адекватно реагирую на ее нападки, вполне, между прочим, справедливые. – А сделать тут можно только одно – как там у вас говорят – до прибытия в пункт постоянной дислокации прекратить весь это бордель на колесах раз и навсегда. И нечего ссылаться на местные обычаи. Вы же, капитан Серегин, не будете ходить с голой задницей только потому, что так делают местные мужики?