В вихре искушений

– Я и забыла, что шоу уже в эти выходные. Наверное, будет весело. Ей понравится. Я, правда, работаю в субботу, но только полдня. Так что могу сама с ней сходить. Ты и так столько делаешь для нас.

– Мне это только в радость, иначе не делала бы.

– Спасибо. Я закрою клинику пораньше и приду, как только смогу.

Реклама закончилась, и Аманда снова припала к экрану. Холли сделала себе бутерброд с сыром и заглянула в детскую. Эмма спала на спине, раскинув ручки в разные стороны. Абсолютно белые кудряшки сияли, как нимб. Холли склонилась над кроваткой и поцеловала маленький лобик.

Ее сердце опять сжалось от боли при мысли, что Эмма никогда не увидит ни отца, ни матери. Джейсон был бы потрясающим отцом. Она бережно хранила фотографии брата и его жены, чтобы показать Эмме, когда та вырастет.

Холли терзалась чувством вины каждый раз, когда была вынуждена с кем-то оставлять Эмму. Часто она брала малышку с собой в клинику, и та играла в своем манеже в небольшой комнате рядом с лабораторией. Но в те дни, когда Холли выезжала на ранчо, девочку приходилось оставлять с Амандой, и, хотя на Аманду можно было положиться, Холли грызла себя каждую минуту.

Джейсон, ее брат, два года назад подорвался на мине в Ираке. Когда их отец узнал о гибели сына, его сердце не выдержало. А спустя четыре месяца жена Джейсона умерла при родах, и Эмма осталась сиротой еще до того, как открыла глазки. Так что Холли с Эммой остались вдвоем, и никого больше в целом мире у них не было. Но Холли любила девочку и рада была заботиться о ней.

Она включила маленький ночник в углу комнаты и пошла набрать себе ванну. Погрузившись в горячую воду, она расслабилась и отпустила свои мысли. И они сразу устремились к Чэнсу Мастерсу. Он изменился, но разве не все они изменились за двенадцать лет? Коул пару месяцев назад сказал ей, что Чэнс был ранен. Больше ей никто ничего не говорил, и Холли утешала себя древней мудростью, что отсутствие новостей – уже хорошая новость. Но когда Чэнс не появился на похоронах его отца, она поняла, что случилось что-то ужасное. Несколько дней она представляла себе всякие ужасы, но не хотела приставать к Коулу или Уэйду с расспросами в такой момент. Если они получат какие-нибудь новости – хорошие или плохие, – то, конечно, скажут ей. Поэтому, когда сегодня вечером Чэнс пришел в клинику, она испытала такое облегчение, что просто повисла у него на шее и разрыдалась, как ребенок. Должно быть, он подумал, что она превратилась в истеричку.

Приняв ванну, Холли натянула старую синюю футболку, еще раз проверила Эмму и упала в постель. Она улыбнулась в темноту. Чэнс вернулся. Эта мысль крутилась у нее в голове, как прекрасная песня. Она уже почти смирилась с мыслью, что этого может никогда не произойти. В каком-то смысле этого и не произошло. Тот Чэнс, которого она знала всю жизнь, не вернулся. Когда она обнимала его, ей казалось, что она обнимает теплую мраморную колонну. На его подбородке появился маленький шрам. Взгляд стал более жестким. Коул однажды упомянул, что Чэнс быстро продвигается по службе, его все время повышают в звании.

Малолетний разбойник, одинокий плохиш превратился в воина, лучшего, какого могла пожелать эта страна. Он был сильным и опасным и, несомненно, способным на многое. Но Холли чувствовала, что армия всего лишь направляет его силу, но вовсе не контролирует ее. В нем все еще ощущалась та дикая животная сила, которая сделала его таким, какой он есть. В его братьях этого не было. Чэнс всегда был другим, всегда выбирал свой собственный путь. Он нашел свое место в жизни. К сожалению, это место оказалось на линии огня, но Холли старалась об этом не думать.

Впервые она поняла, почему девчонки постарше сходили по Чэнсу с ума двенадцать лет назад. Ему даже не приходилось ничего для этого делать. Это было что-то в нем самом – в его движениях, голосе, в его прикосновениях, в том, как он смотрел на девушку, заставляя ее чувствовать себя желанной и представлять, что он мог бы с ней сделать. Сегодня она провела рядом с ним всего несколько минут, но даже этого хватило, чтобы Холли почувствовала неожиданное влечение к нему. Прежде она была ребенком, и Чэнс видел в ней всего лишь младшую сестру. Теперь она была взрослой, и блеск желания в его глазах сказал ей, что она женщина, женщина во всех смыслах этого слова, и Чэнс знает это. И ее тело откликнулось на его неосознанный призыв.

Холли со стоном перевернулась на бок. Она годами мечтала, что в один прекрасный день он вернется и вот так на нее посмотрит, но она и представить себе не могла, что ее мечта сбудется. Надо возвращаться к реальности. Чэнс вернулся домой, чтобы восстановиться после ранения. Потом он снова уедет. А ей надо позабыть свои детские мечты. Мир изменился, и они изменились вместе с ним. Зато у нее остались счастливые воспоминания детства.