В.В. Тетрадь с рисунками на полях

– Первое – мы, русские. Потом – алеуты и эскимосы. И еще якуты – они приехали из России вместе с нами, чтобы немного отогреться здесь и отдохнуть от своих чумов. Променяли чумы на вигвамы, – тут Петр Михайлович смеялся тяжелым смехом, очень довольный незатейливой своей шуткой. – Кроме них тут жили финны, шведы, а также индейцы, обращенные в православную веру. Слышишь, сынок, в православную! Мы научили их правильно хоронить своих покойников, потому что в Судный день мертвые восстанут к новой жизни. А если покойников не похоронить как следует, тела их растащат лисы и койоты, и восстать им после этого будет ох как трудно! Ничего этого индейцы не знали, обо всем этом рассказали им мы, русские. И никто у нас не звал их краснокожими обезьянами, потому что еще в Евангелии сказано – несть ни еллина, ни индея, а только братья во Христе, перед которым равно трепещут любые макаки.

Тут он понижал голос и чрезвычайно конфиденциальным тоном сообщал, что в крепости Росс почти не было белых женщин, а людям ведь надо размножаться, на это справедливо указывал еще Господь Вседержитель, так что неудивительно, что в конце концов по крепости стали бегать маленькие креолы русско-индейских кровей.

– Вот такусенькие индюшечные креолы, – отец показывал пальцами пару дюймов, как будто изображал не обычных человеческих детей, а каких-то гусениц, – и все до единого говорили по-русски. Но мой отец, а твой дедушка уже полюбил русскую женщину. Господь благословил этот союз, и родился я. Но не всем так везло, да, не всем так везло. А индейцы, что ж, индейцы такие же люди, как и негры, и всей их вины только то и есть, что они дикие, как… ну, прямо как индейцы. Но, несмотря на это, мы им дали все, чем владели сами и научили всему, что знали.

Если верить Тимоти-старшему, краснокожие поначалу проявляли ужасную жестоковыйность: не желали верить в русского Бога, а верили в своего Великого духа, в томагавки, мокасины и прочие предрассудки, которые достались им от их варварских предков. Но русские все равно их не отвергли, нет, напротив, они научили их наукам, научили грамоте и ремеслам.

– У нас были школы, индейские дети тоже в них учились, – говорил Тимоти-старший, вертя в руке стакан, в котором волновалась жидкость насыщенного вишневого цвета. – И мы их вывели в люди, этих краснокожих. Из них получались плотники, кузнецы, кораблестроители, фельдшеры и тому подобное. Вот такая жизнь была тут испокон веков – мы, русские, и индейцы, и остальной твари по паре, а еще испанцы, который молятся деве Марии – и никаких гринго.

Внезапно Тимоти-старший умолк, хотя, как полагал Эндрю, он выполнил еще далеко не весь хмельной план на сегодня. По меньшей мере должен был воспоследовать рассказ о том, как замечательно дружили русские с краснокожими, и как между ними не было никаких вооруженных столкновений, а которые были, те не в счет. Даже если время от времени дикие покушались на русский скот, русские отлавливали виновных или уж кто попадался под руку, но отнюдь не казнили, как сделали бы англосаксы, французы или испанцы, но лишь отправляли на Аляску – освежиться немного на холодке, в компании с тамошними алеутами.

Но сегодня рассказ был прерван на полдороге. Обеспокоенный Эндрю даже оторвался от чертежей и обернулся на отца: не хватил ли того удар или, как выражались его компатриоты, кондратий?

Отец, однако, был жив и здоров, и теперь внимательно смотрел прямо на Эндрю.

– Что с тобой творится, сынок? – спросил он негромко.

Тимоти-младший с напускным равнодушием пожал плечами: а что такого с ним творится?

– Я ведь вижу, последнее время ты сам не свой, – продолжал отец. – Тебя что-то беспокоит. Скажи мне все, не бойся. Может быть, я старый дурак и пропойца, но кое-какие мозги в этой голове еще имеются. А еще у меня богатый жизненный опыт, и я могу помочь тебе советом…

Несколько секунд Эндрю колебался. Может быть, и правда признаться старику во всем? Впрочем, толку от этого все равно не будет. Он знал, что скажет ему отец, у Тимоти-старшего был универсальный рецепт на все случаи жизни.

– Ты русский, – говорил тот обычно, – а, значит, доверяй сердцу. Ты американец, а, значит, доверяй рассудку. Там, где ум и сердце сойдутся, там и будет решение проблемы.

Все это отлично знал Тимоти-младший, вот только ум и сердце в этот раз никак не сходились а, значит, и решения проблемы не было. Следовательно, не стоило и беспокоить старика попусту.

– Что пишут в газетах? – заметив, что на столе перед отцом лежит развернутая «Сан-Франциско кроникл», Эндрю решил от греха подальше переменить тему. – Русский царь уже объявил войну Соединенным Штатам?

Петр Михайлович вздохнул: если бы! Хотя, судя по всему, дело как раз к этому и идет. Последнее время между русской короной и Америкой наметилось сильное охлаждение. Впрочем, до настоящей войны, похоже, еще далеко. Больше того – в газетах пишут, что в Сан-Франциско приехал русский художник Верещагин. У него в Америке началось большое турне, он проедет через полстраны и везде будет демонстрировать свои картины.