В. В. Путин. Роль в истории

То есть теоретически колонии могут выбирать, кто им будет подол задирать, но это, опять же, только теоретически, потому что на практике сильный все так же сам решает, кого попользовать, и делает жертве предложение, от которого та не в силах отказаться. Поэтому считается, что совокупление происходит по взаимному согласию. Колониальный империализм сменился империализмом постколониальным: изменились рычаги воздействия на папуасов, но не сама система-ниппель. Колонии, даже обзаведясь собственными флагами, все так же участвуют в навязанном неравноценном обмене: они дешево продают свой труд, отдают за бесценок ресурсы и дорого покупают потребительские товары. И не важно, что цены диктует не метрополия, а некий «свободный» рынок. В любом случае прибыль концентрируется у белых дядей, а не у папуасов. Инструменты грабежа со времен первых конкистадоров немного изменились — это система мирового разделения труда, покупательный диспаритет валют, ссудный процент, инфляционные диверсии и т. д., но грабеж от этого не перестал быть грабежом. А если какая-то колония вдруг начинает вести себя не так, как хочется метрополии, ее тут же объявляют диктатурой и трамбуют гуманитарными бомбардировками или устраивают затяжную гражданскую войну, пока жертва не приходит в полный упадок.

Периферийная страна — та же колония, но в более мягком варианте. Если колония управляется администрацией, назначенной метрополией, а господство метрополии поддерживается ее армией, то периферийная страна имеет собственную систему управления и вооруженные силы. Но суть неизменна: периферийная страна участвует в неравноценном обмене — отдает много, получает мало. Ключевой момент: даже являясь монопольным поставщиком какого-либо продукта, периферийная страна не контролирует рынок сбыта. Соответственно, основной гешефт получает тот, кто диктует условия сделки, а не продавец. Вот, например, в начале XX века Великобритания вообще не обладала месторождениями нефти, однако сливки снимали нефтяные гиганты Royal Dutch Shell (англо-нидерландская группа) и British Petroleum, а вовсе не Иран, Венесуэла или Россия, обладавшие крупными запасами нефти.

Может быть, англичане располагали каким-то секретными высокими технологиями? Нет же, первенство в технологиях переработки нефти формально было за Россией, она же была и мировым лидером по добыче. Но Россия была страной периферийного капитализма, и потому сосала лапу. Формально нефть добывали русские акционерные общества и товарищества, но принадлежали они в основном британскому капиталу (опосредованно — банкирскому клану Ротшильдов). Царское правительство, находясь в зависимости от европейских банков, вынуждено было идти на унизительные уступки нефтяным магнатам. Например, для экспортеров нефти были приняты льготные тарифы на перевозку нефти по железным дорогам, из-за чего казна несла колоссальные убытки. Про выгоду Ирана (тогда — Персия) вообще умолчим, с ней обходились, как с бесправной колонией.

Хоть концессией распоряжалась Anglo-Persian Oil Company (APOC), персидского в ней не было ничего, кроме названия: 97 % акций компании находилось в собственности шотландской Burmah Oil Company, а оставшиеся 3 % принадлежали первому председателю компании, Лорду Страткону. У персидского шаха было лишь два варианта: получить за концессию 20 тыс. фунтов стерлингов или не получить. Плюс к этому ему было обещано 16 % от продажной цены нефти, но… Как же белые люди не наи…, ну, то есть, не проведут папуасов за нос? Burmah Oil Company продала британскому правительству контрольный пакет акций компании, а APOC обязалась продавать нефть правительству по фиксированной цене в течение 30 лет. Думаю, нетрудно догадаться, что «фиксированная цена» к рыночной не имела никакого отношения. Фактически владелец нефти продавал ее сам себе по установленной им самим же цене и «честно» платил с нее роялти. Кстати, подобную схему в 90-е годы с успехом использовал Ходорковский…

Естественно, такое положение дел не очень нравилось персидской стороне, но мнение Тегерана никого не интересовало. Англичане в 1919 г. фактически превратили формально независимую страну в свою колонию, навязав ей проведение «реформ», под которые выдали им кредит в 2 млн. фунтов стерлингов. Реформы имели примерно такой же результат, как и российские реформы в постсоветский период — всеобщий упадок, хаос и тотальная коррупция. На этом фоне в 1920 г. были проведены переговоры о «справедливом» роялти, по результатам которых англичане отделались подачкой в 1 млн. фунтов лично шаху. Самое смешное, что переговоры были не англо-персидскими, а англо-английскими, потому что иранскую сторону представлял сотрудник британского министерства финансов сэр Сидней Армитэйдж-Смит.