В туманной странности (СИ)

— Ты не пройдёшь! — пафосно и категорично заявил Нушроку солдат из гвардии королевы, нетрезвыми руками выхвативший меч (который, впрочем, тоже дрожал, как лист на ветру).

Нушрок, игнорируя его слабые попытки закрыть вход собой, без труда обошел солдата.

— Я так понимаю, Чёрная гвардия небоеспособна, — усмехнулся он, глянув на Владыку.

— У меня и своя гвардия есть, — Нарцизс старался сохранять спокойствие. — Кларенс!

Кларенс не отзывался.

— Неужто этот кретин напился вместе с ними?

Не факт, что голубой гвардеец был нетрезв, но министр очень на это надеялся, поскольку Кларенса терпеть не мог. Именно безнадёжно влюблённый Кларенс был препятствием к немедленному союзу Нушрока и кузины Владыки — Азор. Что он тогда устроил, даже вспомнить страшно… Поэтому-то Нушрок мог небезосновательно молча его ненавидеть.

Нарцизс отодвинул ещё одного солдата своей тонкой рукой (это было нетрудно, он едва держался на ногах) и прошёл в залу. Молодая королева, разрумянившаяся и встрёпанная, увидев мужа, подняла вверх правую руку в знак приветствия. Рука дрожала и колебалась: королева была не трезвее своих солдат. Владыка судорожно вздохнул и потянул министра за край плаща. Нушрок сделал шаг вперед, оглядываясь. Кларенс стоял в углу залы, проклятые девчонки прижались к нему, испуганно косясь на разгорячённых вином солдат. Королева, пьяная, играла с Владыкой в гляделки.

Впрочем, она всегда развлекалась, как могла. Нушрок не обвинял её, ведь это понятно: девчонке скучно жить за стариком. Неравный брак. Хотя в Дефсии 103 — это уже средний возраст, но на Земле 13… слишком мало. Ну да ладно, бог с ними. Всё же они любят друг друга. Чёрная пойдёт за своего старика в огонь и в воду, отдаст власть, смирит волю, пожертвует жизнью... И всё это только для того, чтобы заслужить его похвалу.

Королева заметила Нушрока и поманила к себе пальцем:

— Что на Кларенса смотришь, хлопче? Смотри на меня! Разве Кларенс краше меня, птичка? Смотри же на меня, на свою королеву!

Она встала и завертелась перед министром в каком-то бешеном танце. Нушрок старался не смотреть на нее: однажды уже пересмотрел, хватит. Хотя… Её кровавые поцелуи и жестокие ласки он не забыл до сих пор. Предав владыку однажды, все последующие разы он отказывал королеве. Она ему этого не простила.

Быть может, именно из-за этого она и решила сделать его своей марионеткой, безвольной пешкой в своей игре, жизнь которой для неё ничего не стоит. Она жестока, умна и властна, несмотря на молодость. И мстительна, куда же без этого? Чёрная Королева... Это имя подходит ей как нельзя лучше. «Что значит простенькая Азор по сравнению с ней?» — подумал Нушрок, когда, не выдержав, поднял глаза. Азор он, конечно, любил, но не так горячо; скорее это была лишь дружба и уважение. Конечно, это чувство можно было принять за любовь, но теперь коршун понимал, какое это наслаждение и какая чарующая бесконечная мука — Чёрная королева.

Нарцизс сжал кулаки, и министру стало ясно: сейчас повелитель будет бить посуду, возможно, об его голову.

— С какой радости ты так нализалась?

— Я начинаю игру, несмотря на твой запрет, Владыка!

— И вы уверены, что ваша гвардия победит? — подал голос Кларенс, отрывая от себя Олю и Яло. — Вы же все пьяны! А если сейчас понадобится принять бой?

Он выхватил из-за пояса лёгкий серебристый меч и направил его в сторону повелительницы.

— Это вызов? — лениво поинтересовалась та и не спеша вытащила свой чёрный меч, многократно искупавшийся в крови.

Кларенс набросился на Чёрную королеву, но та, будто протрезвев, ловко управлялась с оружием, всё оттесняя голубого гвардейца к стене. Бой длился недолго. Владыка нервно закусывал губу, Нушрок от напряжения хрустел суставами пальцев, взбалмошные солдаты притихли, только безжизненно сталкивались мечи, и слышалось тяжёлое дыхание соперников. Наконец девушка загнала Кларенса к стене, в миллиметре от его уха вонзила в неё чёрный меч и рассмеялась.

— Ну что? Готова ли я к игре, как ты думаешь? — теперь она совсем протрезвела и надменно и холодно усмехалась.

— Молодец, девчонка! — прошептал Нарцизс, но тут же вспомнил, что должен играть перед землянами роль бедного больного угнетённого старика и попробовал изобразить испуг.

Нушрок с удовольствием отметил, что получилось неплохо. Во Владыке погиб великий трагик, если не комик. Он был не просто артист погорелого театра, он был артист, подпаливший этот театр. Все эмоции, доступные душе и разуму, он видел в двойном, нет, даже в тройном размере. Это давало духу повелителя колоссальную энергию и оптимизм, выражавшийся обычно в наглости. Хотя эмоциональность не всегда играла ему на руку: Нарцизсу с его сердечными болезнями вообще нельзя было волноваться.