В тумане

Однако, черт побери, долго нести так, подвернув голову, тяжелого мужика на плечах становилось невмоготу. Сущеня весь взмок от пота, затекли руки, а потом стали подкашиваться ноги. Чтобы не упасть, он медленно опустился под сосной на колени и бережно свалил с себя Бурова. Рана у того все кровоточила, рубаха на спине у Сущени сделалась мокрой от крови. Судорожно хватая ртом стылый воздух, он вытянулся рядом с Буровым. Однако, полежав минуту, поднялся, вслушался в неумолчный шум леса. Рядом завозился раненый.

— Что? Чего тебе?

В следующую минуту он понял, что Буров ругался, наверно, от боли, затем притих и вдруг спросил явственным шепотом:

— Куда… Куда ты меня несешь?

— А и сам не знаю, — обрадовавшись оттого, что Буров заговорил, сказал Сущеня.

— Войтик? — испуганно дернулся Буров, загребая рукой.

— Не Войтик — Сущеня я, — сказал Сущеня, и Буров снова насторожился. Похоже, он припоминал что-то или прислушивался. Наконец спросил с напряжением в голосе:

— Меня здорово… подстрелили?

— А кто же его знает. Но подстрелили, — сдержанно ответил Сущеня.

— А я тебя… не успел.

— Так когда же было!.. Они же там вдруг наскочили, — сказал Сущеня и умолк, не зная, как продолжать разговор.

Буров мучительным усилием разлепил веки, взглянул между темных сосен на едва мерцавшее ночное небо.

— Ты меня в Зубровку. В Зубровку меня, — скрипнув от боли зубами, сказал Буров. — Там спросишь Киеню…

— Киеню? Ладно.

Сущеня помолчал, стараясь лучше запомнить названную фамилию и думая: где эта Зубровка? Слышал, вроде где-то под Синянским бором есть такая деревня, но самому там бывать не приходилось, и он не представлял, как туда добираться. Знать хотя бы, сколько до нее километров.

Буров тем временем умолк, и Сущеня слегка тронул его за ногу, опасаясь, как бы тот снова не потерял сознание. Наверно, надо было его перевязать, но перевязать было нечем, опять же в этой темени ни черта невозможно было рассмотреть. Но и долго тащить его на себе тоже было опасно — прежде всего для самого раненого, как бы не истек кровью. Недолго порассуждав, Сущеня пришел к мысли, что необходимо где-то раздобыть лошадь. Где только? На станцию идти он боялся, чтобы опять не напороться на полицию. Разве что в Бабичах? Помнил, в этой стороне километрах в пяти от станции ютилась под лесом небольшая, в десяток хат деревушка, в которой, наверно, кто-то еще обитает, и там бы он раздобыл лошадь.

Решив так, он снова склонился над неподвижным Буровым, слегка потормошил его за полу шинели.

— Слушай… Ну, как ты? Может, доберемся до Бабичей? А там достанем повозку?..

Буров как будто очнулся, напрягся и, распрямившись, спросил о другом:

— Где Войтик?

— А кто же его знает, — тихо сказал Сущеня. — Может, убили.

Невнятно выругавшись. Буров снова притих под сосной.

Немного подождав, Сущеня поднялся на колени; карабин Бурова, чтобы тот не мешал при ходьбе, перекинул ремнем через шею. В этот раз взвалить на себя раненого оказалось труднее, чем прежде. Все так же пошатываясь, он потащился между сосен в ту сторону, где за сенокосами и болотом лежали лесные Бабичи.