В ту же реку 2

— Да, но…

— Наган ты со страху утопил, шлих на монеты поменял, когда Динка предложила. Про то знаю, претензий к тебе нет. Книжка где?

— Дома лежит, в сохранности.

— Наган утопил зря, мог бы на случай оставить. А вот золотишко отработать придётся, книжку по-тихому ментам подкинь или сделай так чтоб её нашли. КГБ лютует, пока виноватого не найдёт, новой жилки нам не видать. А как сыщут человечка, успокоятся. Вот и дай им след, пусть нюхают. Тот мужичёнка, который нам россыпи сливал, забурел, скурвился. Как услышал, что Чалдон силу потерял, перестал знаться, ходит нос к верху задрав, все сопли видно. А мы его на земельку то и опустим. Ладно?

— Ладно.

— Слышал, Чалдон тебе свои ружья оставил. Как они? Нравятся?

А вот фиг вам! Такое, понимаешь, жилище северо-американских индейчев. Дядя Петя в последнем разговоре велел себе клад оставить и не говорить никому о нём.

— Да я, честно говоря, даже не стрелял из них. Мужики ещё в мае пристреляли, сказали хорошие стволы. Но трёхстволку из райкома партии попросили продать, а ИЖ мне не нужен, у меня Белка, я его приятелю, коряку из класса подарил, когда тот оленеводом пошёл работать.

— Вот тут погоди. Говоришь ещё в мае ружья пристреляли?

— Ну да. Больно немку мужики помацать хотели. Отчим опять же просил. Я и разрешил. Дядя Петя, думаю, был бы не против. А патроны я бы ему компенсировал. Всё едино у него в магазине купленные были. Какая разница?

— Как магазинные?! Не самоделки?!

— Ну что я самопал, от фирмы не отличу? Верняк, из нашего магаза. Ещё помню, когда мне охотничью снарягу принесли, мужики сказали, что Чалдон совсем старый стал, даже патроны теперь сам не набивает.

— Ай да Туз! Ай да молодец! Калина дурак, не в курсах был. А Марка он чтобы не делиться траванул. Вон оно как дело то повернулось!

— Я не понял. Вы про что говорите?

— Тебе и не надо понимать. Не лезь во взрослые дела, жить будешь дольше и спокойнее… Ай, молодца! Я вроде стреляный воробей, а про такой простой финт ушами даже не подумал! Пацанчику любую рухлядь можно втюхать, он и тем доволен будет. Ну Туз, ну сволочь! Главное, я сразу вычислить мог бы… Ладно! Посчитаемся на том свете горячими угольками, если я раньше тебя не найду…

Минуты три человек приходил в себя, потом с упавшим настроением продолжил разговор:

— Дом на Югах за тобой за тобой числится. Тебе он нужен?

— Ну… так…

— Вот и мне не особо. Половину денег за него просить глупо, тебе же их сначала дать надо. Откуда у тебя бабки? Решим так — я тебе свою долю подарю. Взамен ты забываешь меня, Чалдона, Дину и всех остальных. Особенно Дину, ты её единственную знаешь, только через неё на старые связи Марка выйти могут. Больше ей не звони, не пиши. Могилку с памятником я сам доделаю, на кладбище тоже не ходи. Да и не там лежит Чалдон… К золотоношам не лезь. Что ты с Чалдоном тёрся менты не забудут, всегда на подозрении будешь. Со шлихом дел не веди, даже если золотые горы будут сулить. Не люблю я конкурентов. А вот записную книжку не забудь подкинуть. Договорились?

— Да, конечно. Может продать дом?

— Делай что хочешь, теперь он твой. Я вопрос решаю один раз, и с тобой уже решил. Не заставляй меня вспоминать Лёшу Писаря ещё когда-нибудь.

Пожал он на прощание руку и с тем ушел. Серьёзный гражданин. Хорошо что про ружья поверил. Я, понятно, взялся смотреть подарок. Коробка тяжёлая, видать, не пустая она. Развязал бант, открыл крышку, а внутри банковская пачка четвертных и ровно шестнадцать штук золотых монет. Ничего так подарочек или скорее наследство. Припрятал от греха, сами понимаете.

Тут меня в директорский кабинет, к телефону позвали. Из района Никита Захарович, мой покровитель поздравляет от лица райисполкома и райкома. Говорит, кое-что для меня привезёт Ваграм. И в разговоре вскользь упомянул: “Алёша, ты как Петра Петровича увидишь, от нас привет передавай. Мы к нему со всем уважением, очень ждём его возвращения в район. Пусть выздоравливает поскорее.” Видать какие-то дела пошли, раз думают, что Чалдон живой.

Действительно, в скорости Ашотович на вездеходе приехал. От всех районных начальников подарок подарил. ГДРовскую гитару Музима. Не знаю, где он её ухватил. Шестиструнная классика. Вроде даже настоящее дерево, не фанера. Я бы сказал бук, но какой-то слишком светлый, хотя тут я не специалист. Может и фанера, однако тогда больно шпон и отделка хороши. Струны нейлоновые. По прошлой жизни помню чешскую Кремону институтского приятеля, она стоила аж 70 рублей. Для сравнения, советская гитара отчима была ценой в 22 рубля и не считалась дешёвкой. У всех советских товаров обязательно должна была быть показана цена. Так вот подаренная мне гитара стоит целых 127 рублей. Правда, она в комплекте с футляром для переноски и, скорее всего профессиональная, для выступлений на сцене или для учёбы на музыкальном факультете. Как не хотелось попробовать инструмент, но решил отложить до дома.