В ту же реку

Дверь в каюту, я всегда держал на запоре. Рундук с багажом тоже запирался. Рундук, то же самое, что сундук, но на корабле. Третья линия защиты чемоданов заключалось в том, что я припасённым минрепом притянул их друг к другу, принайтовал к скобе рундука и закрыл на навесной замок. Минрепом у нас в посёлке называли не канат крепящий мину, а тонкий металлический тросик с ушками на концах. Конечно, его можно перекусить, а замок взломать, но такая работа займёт определённое время. До прихода в порт Петропавловска убивал время занимаясь изучением китайского, в промежутках тренируясь с ножом и нунчаками. На палубе выполнял комплекс ушу, а затем в каюте принимал душ. Душ! Причём горячий! Отвык я от простых радостей жизни. Не! Кончу школу и назад в цивилизацию. Больше на Севера ни ногой.

Скука. Основная болезнь путешественников не миновала попутчиков. Они пытались смыть её спиртным, сначала запасённым в дорогу, затем отпускаемым рестораном. Уже на второй день, во время обеда один сообразительный пассажир вдруг решил, что у меня есть. Ну как не быть, если я ни капли не покупаю? Попутчики указывали на возраст, но мысль о заначке крепко втемяшилась ему в голову. Сначала он попытался наехать за едой, настойчиво предлагая "поделиться". Сосед по столику его отогнал. Однако по возвращении с ужина я с ужасом обнаружил приоткрытую дверь в свою каюту. Осторожно заглянув внутрь, увидел того самого мужика, пытающегося взломать рундук. Оружие доставать не стал, а набрав скорость от входа, ногой вписал по… э… в промежность. Потом… виноват, вспылил… бил лежащего ногами. В качестве инструмента для взлома, он использовал старый штык-нож, вот я и перенервничал. На шум подтянулись следующие из ресторана соседи. Один из них, когда-то ранее пострадавший от пропажи чемодана, пожелал выразить пришельцу свои искренние чувства. Другие пассажиры оттянули меня от тела, но некоторые присоединилась к первому негодующему, ибо скучали, были выпимши и пылали праведным негодованием. Жертву довольно скоро отняли прибывшие члены команды, но уже в сильно побитом виде.

С точки зрения специально обученного человека, ради таких случаев сопровождающего теплоход, дело было простое: "Алик вспомнил былое, пошёл углы вертеть. Не в цвет дело вышло, терпила базлать начал, подтянулись мужики, дали треста черту пиковому. Всё бы нормуль, но со свинорезом пассажир оказался, а это уже на рубль сорок шесть тянет." Так сотрудник правоохранительных органов доложил помощнику капитана и тот его понял. Интересен перевод на русский язык? Извольте! Алкоголик, ранее отсидевший, взялся за старое и попытался своровать чемоданы у незадачливого пассажира. Однако случилась неудача, жертва подняла шум. Простые советские граждане пришли на помощь пострадавшему и, в порыве негодования, при задержании матерого рецидивиста, раз или два его случайно тихонечко ударили. Дело было бы простым, если бы преступник не был вооружён холодным оружием, а это уже похоже на разбой, о котором говорится в статье 146 самого справедливого Уголовного Кодекса РСФСР.

На ближайшей стоянке искателя правды в чужих чемоданах сняли на берег под конвоем. А когда я сидел на обеде и предавался греху чревоугодия, ко мне вдруг подсел его приятель и заявил:

— Смотри теперь в четыре глаза, падла! Таких, как ты у нас убивают и не находят!

Складень с лезвием бритвенной остроты, оказался у глаза борца за справедливость.

— Ой, дяденька! А можно у вас вырезать один глазик? А то у меня их только два. У вас какой лишний, левый или правый?

Побелевший "дяденька" откинул голову. Моё лезвие легонько двигалось, сбривая его левую бровь. Женщина за соседним столом охнула. Мужчина за нашим столом стал гасить конфликт:

— Паря, ша! Тормози! Давай по нулям, разойдитесь красиво!

Перехват ножа обратным хватом, прямым, обратным, диагональным. Щелчок и лезвие закрыто. Такой показухе меня тоже учитель научил. Намёк, что не надо связываться, режиком махать умею. Чаще лучше так, чем начинать серьёзную поножовщину.

— Так я что? Я ничего… Вот добрый человек свой глазик предложил. Сам сказал, мне надо четыре. Он что, пустое бакланил?

"Добрый человек" был явно не при делах, а вмешавшийся, как раз понятия чтил.

— Да я смотрю, ты писарь! Перо с собой носишь… Почём ходишь?

— По земле, исключительно только по земле. А вы, извините, с какой целью интересуетесь?

Спрашивать незнакомца, чем он занимается, в определённых кругах считается просто неприличным. Поэтому мой ответ претензий вызвать не мог.

— Костёр он, — доложил Галош, пассажир с нашего посёлка. — Урлак, с деловыми трётся. С Тузом его видели.

— Писарь он, а не Костёр, — буркнул самозваный посредник. — А ты не быкуй, за метлой следи и привыкай за базар отвечать, — обратился он к моему недругу. — Пацан не зяблик, готов был тебя жульником расписать.