В центре ГУМа, у фонтана...

Когда сфальшивит один певец, это заметят все: и публика, и пресса, и худсовет. А я в своем одиннадцатом ряду какого угодно петуха могу дать. Только сосед и услышит. А он — свой парень.

И замечаний мне никто не делает. Просто не успевают. Пока до нашего ряда дирижер доберется — нас уже нету. На гастроли уехали. И вообще пускай первые ряды и горят на работе. По телевизору их крупным планом показывают. И на концертах зритель их больше любит. Уставится в них и аплодирует. А на наши ряды головы никто не поднимет.

Мне вот друзья говорят: ты же умел когда-то один. А я и сейчас один. Нравится песня — пою вместе со всем нашим хором. А не нравится — я ее нипочем петь не стану. Буду стоять и просто рот открывать. Как поют под фонограмму, видали? Так что дудки! Если репертуар мне не нравится — меня петь не заставишь…

А что до аплодисментов или там заграницы, то это все есть. А уж когда пресса ругать нас берется, то здесь, как вы понимаете, тоже неплохо дела обстоят, потому что все триста фамилий в газете не напечатают. Даже нонпарелью.

Так что пойте в хоре, дорогие товарищи!

ЭТОТ КОШМАРНЫЙ СЛУЧАЙ

Прошкину на службу позвонил приятель.

— Привет! — сказал он. — Как дела?

— Ничего… — сказал Прошкин. — А у тебя?

— Ничего, — сказал приятель. — Ты мне не звонил?

— Нет, — сказал Прошкин. — А ты?

— А вот звоню, — сказал приятель. — Ну… Сергеева видел?

— Нет, — сказал Прошкин. — А ты?

— И я, — сказал приятель. — М-да… Слушай, а я сегодня жену твою видел. Руки не подала. Промчалась вроде как на пожар.

— Пожар? — вскричал Прошкин. — У нас? Дома?

— Ну что ты! — сказал приятель. — С какой стати пожар? Это поговорка такая «как на пожар»…

— Значит, нет пожара? — спросил Прошкин.

— Нет, конечно. Откуда пожар-то? — сказал приятель. — Не понял ты что-то. Плохо тебе слышно, что ли? Погоди, я перезвоню!

— Шутишь ты как-то странно, — сердито сказал Прошкин. — Привет!

Он положил трубку и подошел к начальнику.

— Представляете, — сказал он. — Вот и пожар у нас. Дом пылает.

— Так чего же вы сидите? — поинтересовался начальник. — Пожарная выехала?

— Не знаю, — сказал Прошкин. — На самом-то деле никакого пожара нет, — спохватился он. — Это мне приятель тут один позвонил, а я не понял, подумал, что пожар, а это он про жену сказал, что она как на пожар бежала.

— Так был у вас пожар или нет? — спросил начальник.

— Нет, конечно. С какой стати быть пожару? Я говорю, мы с приятелем друг друга не поняли. Плохо слышно было, что ли…

— Ну и слава богу! — сказал начальник.

А Прошкин сел на место.

— Испугались, наверное, — сказали люди, находившиеся по различным делам в этом учреждении.

— Да, уж конечно!

— Уж надо думать!

— Шутка, что ли, такой звонок…

— Ох, — сказал Прошкин. — Вот только сейчас и почувствовал… Со стула сняться не могу…

И он пошел в машбюро.

— Пожар у нас, — сказал Прошкин в машбюро.

— Когда?

— Никогда. Недоразумение. А я думал — правда, и чуть не свалился у телефона. Такое потрясение — полчаса отходил. А если б он жене позвонил, представляете, что с ней могло быть?

И Прошкин печально вышел в коридор. А в коридоре курил председатель месткома.

— К врачу иду, — сказал Прошкин. — Знаете, как это бывает? Сначала сильное волнение, а потом полный упадок сил.

И Прошкин пошел к выходу.

— Уж не знаю, доползу ли до поликлиники, — сказал он гардеробщице. — Воздуху не хватает. Будто как ударило чем. Эх!

И Прошкин вышел на улицу. Через полчаса он позвонил на службу.

— Алло! Это я. Сейчас у врача сижу. Еле дошел. Наверное, бюллетень возьму. Отлежусь дома. Нет, вряд ли к завтраму выкарабкаюсь. Худо мне, совсем доконал меня этот звонок.

Дома Прошкина никто не ждал, а он, наоборот, стал ожидать жену. Когда она пришла, он сказал слабым голосом:

— Вот только пожара нам и не хватало.

— Кому? — спросила жена.

— Нам, — сказал Прошкин. — Пожар у нас был сегодня.

— На работе? — спросила жена.

— Нет, дома, — сказал Прошкин.

— И что же сгорело? — спросила жена, озираясь.

— Ничего, конечно. Это Федоров звонит мне и говорит, что ты бежала как на пожар, а он мимо шел. Я и решил, что пожар, понимаешь. Говорю с ним, а ноги не держат. С работы отпросился, пошел к врачу. Тот на меня только глянул и сразу бюллетень дал. На неделю. Отлежусь, а там видно будет… Да… чувствую, сегодняшний день мне дорого встанет. Совсем доконал меня этот проклятый звонок.

И Прошкин устало закрыл заплаканные глаза.

СЛОВЕСНЫЙ ПОРТРЕТ

Они сидели в темной комнате, поставив стулья полукругом, чтоб всем было хорошо видно. Наконец зажегся светлый прямоугольник экрана. И зажужжал проектор. Сначала на экране появился нос.

— Вроде бы похож, но не совсем… — засомневался один из присутствующих. — Мне кажется, нужен нос типа греческого…

На экран выплыл греческий нос.

— Чуть бы покороче, а? Как думаете, ребята? — включился в разговор другой из присутствующих.

— Точно! Покороче— и порядок! — согласились окружающие.

И когда наконец на экране появилась та форма носа, которая всех устроила, сидящий отдельно за столом усталый человек с седыми висками уверенно сказал:

— С носом, кажется, выяснили, товарищи. Теперь глаза.