В трущобах Индии

— Все древние замки Индии таковы, милорд. Древние раджи заботились о том, чтобы выстроить себе жилище, где в каждой комнате можно было бы спрятаться, войти и выйти так, чтобы никто этого не видел. Ведя постоянную борьбу с конкурентами из своей собственной семьи, которые не останавливались ни перед ядом, ни перед кинжалом, они, — как, например, Дера-Адил-Шах, — ели пищу, приготовленную только их любимой женой, принудив ее попробовать сначала, и никогда не спали две ночи подряд в одной и тон же комнате. Вот почему Адил-Шах, предок Дары, приказал выстроить этот таинственный дворец, названный Семью этажами. Говорят, будто даже самые близкие друзья шаха никогда не знали, в каком дворце находится их властитель, и он переходил из одного в другой по никому не известным коридорам, до сих пор еще не открытым. Заметьте, что, кроме того этажа, где мы теперь находимся, ни в одном не видно наружного входа и чтобы проникнуть туда, нам пришлось бы разрушить стену в десять метров толщины! Можно судить поэтому, какое количество потайных коридоров и убежищ находится внутри. Нет ничего удивительного после этого, если такой хитрый, упорный и ловкий человек, как Кишная, открыл один из потайных ходов в апартаментах вашей милости.

— Знаете ли, Ватсон, мы здесь далеко не в безопасности, особенно при настоящем состоянии умов. Достаточно кинжала фанатика…

— Кто же осмелится посягнуть на вашу жизнь, милорд? Одна вещь должна вас успокоить: как ни богата история Индии претендентами, ведущими между собою борьбу, в ней не упоминается ни об одном цареубийстве, совершенном подданными. Властители ее, погибшие насильственной смертью, все пали от руки членов собственной семьи; ни один не был убит своим подданным.

— Признаюсь вам, Ватсон, с некоторого времени меня волнуют самые мрачные, черные предчувствия; я не могу выгнать из своей головы той мысли, что Индия будет для меня роковой и что я поплачусь жизнью за старания обеспечить англичанам эту прекрасную страну.

Взрыв хохота прервал печальные мысли короля. Этот припадок веселости донесся к ним со двора, окружающего дворец.

— Там люди забавляются, — сказал сэр Джон с бледной улыбкой, — они вполне счастливы, надо думать!..

Спрошенный слуга объяснил, что это пришел пандаром и гадает солдатам шотландской стражи.

— Не позвать ли его сюда? — сказал Ватсон, у которого мелькнула мысль, нельзя ли будет рассеять этим мрачные предчувствия вице-короля.

Сэр Джон улыбнулся в знак согласия, и спустя несколько минут пандарома ввели в гостиную. Последний, войдя, сделал селактанг, то есть прикосновение к полу шестью частями своего тела перед сэром Лауренсом; встав затем, он только почтительно поклонился Ватсону, подчеркнув таким образом разницу, которая, по его мнению, существовала между этими двумя лицами.

— Чем ты занимаешься? — спросил его начальник полиции.

Пандаромы, как и факиры, не все занимаются одним и тем же: одни из них, простые акробаты, показывают разные фокусы с помощью кинжалов или, чего не сделает ни один из наших паяцев, с помощью железных, раскаленных докрасна, шаров; другие магнетизируют и обладают замечательной гипнотической силой; третьи вызывают духов умерших; некоторые заклинают змей и хищных зверей или гадают; но каждый из них твердо держится традиции своего сословия.

— Я предсказываю будущее, господин, — отвечал пандаром.

Молодой Эдуард Кемпуэлл к тому времени вернулся, после ухода Кишнаи, и также сидел в зале.

— Вам на руку, Кемпуэлл, — сказал ему вице-король. — Пред вами еще долгие годы жизни, и вам приятно будет знать, что случится с вами.

— Я не любопытен, милорд! Но, желая доставить вам удовольствие, охотно дам свою руку этому колдуну.

И Эдуард, улыбаясь, подошел к пандарому. Со времени прихода молодого человека старый пандаром не спускал с него глаз и смотрел на него с невыразимым волнением. Он взял его руку и долго рассматривал ее линии; медленно подняв затем глаза на молодого человека, он сказал ему, отчеканивая каждое слово, тем гортанным тоном, какой всегда принимают эти странники, говоря свои предсказания:

— Исания, присутствующий при рождении, осыпал тебя своими милостями; судьба не перекрещивает ни одной из твоих линий, ни одно облако не затемняет горизонта твоих дней; ты достигнешь крайней границы, определенной богами для существования человека, и будешь окружен сыновьями твоих сыновей.

— Принимаю твое предсказание! — засмеялся Эдуард.

— Вот так счастливая будущность, — прибавил сэр Лауренс. И с этими словами он попросил соверен, который покатился к ногам пандарома.

Глаза последнего блеснули мрачным огнем, по лицу пробежала молнией ненависть, и руки его поднялись к поясу, как бы отыскивая кинжал. Но прежде чем присутствующие заметили это, он снова принял почтительный и скромный вид; поклонившись вице-королю, чтобы лучше скрыть свои чувства, он поднял золотую монету и бросил ее в тыкву.