В трубе

Давыдов приподнимается, но ветер валит его, причём он больно ударяется лицом о трубу, и тело его быстро скользит вперёд. Страшный вентилятор приблизился ещё на несколько метров. Нечеловеческими усилиями Давыдову удаётся задержаться.

Он не хочет умирать! Он ещё так молод. Он почти совсем не жил. За что такая несправедливость?..

– Помогите! Помо-оги-ите-е-е!.. – кричит Давыдов. Нет, никто не спасёт его! Если бы сторож услышал шум мотора, то давно пришёл бы посмотреть, почему мотор работает в неурочное время. Стены толсты. Ему ничто не помешает умереть. Как горят ладони! Он натёр их до крови. И колени болят. Но что же делать? Это становится невыносимо! Или не бороться больше? Ускорить неизбежный конец? Подняться и бежать не назад, а вперёд – навстречу смерти!.. Эти мысли сами приходят в голову, но это чужие мысли.

Давыдов ещё крепче «присасывается» к железному полу трубы. Живой человек борется с бездушными силами. Кто победит? Кто победит?

Две трети трубы пройдены. Остаётся одна треть. Здесь ветер как будто чуть-чуть тише, но Давыдов не может ни на минуту отпустить ладони. Они – единственный его тормоз. Быть может, здесь удастся перевернуться?.. Что, если бы перекувыркнуться? Окажешься лежащим на спине, а потом перевернуться на живот и ползти назад... Страшно!.. Но тогда, может быть, удастся вылезть из трубы?.. Раз, два, три...

Давыдов не сразу понял, что с ним случилось. Он перевернулся несколько раз в воздухе, упал, потом скользнул вперёд, инстинктивно упёрся ладонями в пол, остановился, открыл глаза и... что это?.. Мерцающий подвижной круг вентилятора находится совсем возле него!.. В одну секунду Давыдова пронесло метров двадцать пять... Смерть заглянула Давыдову в глаза. Он весь похолодел... На теле выступил холодный пот... Ему осталось жить всего несколько минут... Давыдов дышал тяжело и прерывисто, как будто не хватало воздуха, хотя воздуха было более чем достаточно. Он опустил голову и закрыл глаза... Он не хотел смотреть на вентилятор. От мелькания сверкающих лопастей у него кружилась голова. Он боялся, что потеряет сознание. Впрочем, может быть, это и лучше? Умереть не замечая...

Давыдов не знал, сколько прошло времени. Отрывочные мысли носились в его голове. Как странно! Труба. Ветер в трубе. Вентилятор. Мотор. В этом нет ничего страшного. Всё это так привычно и обыденно.

Но вот в трубу попадает живой человек, и всё изменяется: и труба, и ветер, и вентилятор, и мотор становятся смертельными врагами. Всё грозит смертью... Акула – прекрасная идея... Акула провисит всю ночь. Завтра в лабораторию придут люди, – первым Семёнов, и они найдут акулу, рассекающую ветер своим идеально обтекаемым телом, а за вентилятором – куски костей и мяса... Впрочем, быть может, вентилятор остановится?.. Застрянут кости... Едва ли! Лопасти его крепки... Как-то попали в вентилятор сорвавшиеся части шасси, и их сломало, как соломинки. А всё-таки?.. Если повернуться ногами, то, может быть, ноги, кости ног заставят вентилятор остановиться? Лучше остаться без ног, чем без головы.

«Это даже смешно! Как долго я жив».

Давыдов чуть-чуть приоткрывает глаза и немного приподнимает голову. Он всё ещё лежит у самого вентилятора. Да, здесь воздушное течение слабее. Оно растекается по всей окружности...

Ладони не держат... Кажется, тело опять начинает медленно двигаться. Сантиметр за сантиметром... Вот, вот, вот!..

– А-а-а-а-а!.. – кричит Давыдов и теряет сознание...

Так наступает смерть.

Но не всегда потеря сознания оканчивается смертью. Давыдов открыл глаза и с удивлением смотрел на акулу, висящую над ним.

– Пришёл в себя? – спрашивает Семёнов. Но откуда он взялся? И почему Давыдов жив? Ведь он попал под вентилятор. Давыдов ясно помнит, как его ударила по голове лопасть вентилятора, а потом наступила тишина, – тишина смерти.

– Почему?.. – только мог спросить Давыдов.

– Да, вот именно почему? – отозвался Семёнов.– Выпороть тебя надо!

Давыдов удивился. Он ещё лежал в трубе, но ближе к входному отверстию, и тут же стоял Семёнов, наклонившись над Давыдовым так спокойно, как будто был у своего станка. И его не сносило ветром, – и ветер, и труба, и вентилятор – всё было обычное, не страшное, не смертельное. Почему?.. Мотор не работает, ветер не свистит, вентилятор не жужжит. Но это тишина не смерти, а жизни.

– Как ты попал сюда? – спросил Давыдов, приходя в себя.

– Очевидно, так же, как и ты. Ты хотел ночью испытать свою модель тайком от меня, а я хотел свою – тайно от тебя. Я вошёл тем же путём, что и ты, услышал шум мотора и догадался, что ты опередил меня. Но я долго не мог найти тебя.

– Я кричал... Быть может, раньше?

– Ну да, и я искал, пока не догадался заглянуть в трубу. Я тотчас остановил мотор... А по голове тебя всё-таки маленько задело. Ничего, до свадьбы заживёт! Пожалуй, ты теперь возненавидишь свою акулу?

– Напротив, акула... великолепна, а я – тело, очень плохо обтекаемое. Будь у меня тело акулы, я легко выбрался бы из трубы.