В теплой тихой долине дома

— Ну и что же? Почему бы вам просто не сесть в машину и не поехать домой? — спросил Сэм.

— Не могу, — сказал Майк.

— Почему? Ведь она ваша жена, правда? Она мать вашего сынишки, правда?

— Правда, — сказал Майк, — но если я вернусь, так ничего и не сделав, она еще, чего доброго, со мной разведется.

— Да ну? — удивился Сэм. — На каком таком основании?

— Неспособность совершить что бы то ни было.

— И вы это называете основанием для развода? — сказал Сэм.

— Для таких, как Эмма, да.

— Ни у кого нет таких оснований! — сказал Сэм. — Для развода вам надо либо ее побить, либо бросить, либо сделать что-нибудь особенное в этом роде.

— Практически, может быть, — сказал Майк. — Но, пойми, если она попросит развода или хотя бы подумает, не попросить ли ей развода, я не стану ее удерживать. Вот почему я три месяца ломаю себе голову, что бы мне такого сделать, что доставит ей удовольствие.

— Психоз да и только, — сказал Сэм. — Что вы бедняк, что ли? Зачем вам что-нибудь делать?

— Ты ведь знаешь, что не я это придумал. Послушай, Сэм. Вот ты, например, ты не совсем бедняк, хотя в то же время и не богач. Почему ты не можешь хорошенько подумать и подать мне без проволочек какую-нибудь мысль?

— Конечно, могу, — сказал Сэм. — Но ведь мы уже говорили с вами на эту тему не меньше ста раз. Понятия не имею, чего она от вас хочет.

— Ах, господи, — сказал Майк, — давай-ка подумаем еще разок. Если бы тебя таким образом прижала Роза Тарантино, что бы ты стал делать?

— Я говорил вам сто раз, что Роза Тарантино и не подумает заставлять меня делать что бы то ни было. Она меня любит.

— Понимаю, — сказал Майк. — Ты не желаешь оказать мне хоть какую-то помощь.

— Ладно, — сказал Сэм, — ладно. Не обижайтесь. Я постараюсь оказать вам еще немножко помощи. Давайте думать. Что бы вам на самом деле сделать?

Долгое время они сидели молча.

— Я слышал, что какой-то тип спустился в бочке по Ниагарскому водопаду, — сказал Сэм.

— Да, но он умер, — возразил Майк.

— Кажется, да, — сказал Сэм.

— Не надо, — сказал Майк. — Никакой Ниагары и никакой бочки. Придумай что-нибудь другое. Думай хорошенько.

— Ладно, подумаем, — сказал Сэм. Он прилежно размышлял целых полминуты, опустив голову чуть не к самому полу, а потом поднял голову, и в глазах его появился живой блеск.

— Сколько вы можете просидеть на флагштоке? — спросил он.

— На флагштоке? — спросил Майк. — На нем нельзя сидеть. Там мало места.

— То есть, как это мало места? — сказал Сэм. — Разве вы сидите на самом шесте? Вам туда дают стул. Фактически там у вас целые апартаменты.

— Не желаю я сидеть ни на каком флагштоке! — сказал Майк.

— Но вам же надо что-нибудь сделать, — сказал Сэм. — Я так соскучился по Розе Тарантино, что просто ужас».

— Ни за что не сяду ни на какой флагшток, — сказал Майк.

— Ладно, — сказал Сэм. — Валяйте, упорствуйте.

— Неужели ты не можешь придумать что-нибудь, о чем заговорили бы люди?

— Они заговорят, если вы посидите на флагштоке.

— Я ни за что не сяду ни на какой флагшток, — сказал Майк. — Забудь об этом.

— Ладно, — сказал Сэм. — Забудем. Вы попросили меня, и я вам придумал целую кучу дел. Ниагарский водопад, сидение на флагштоке… Больше я ничего не могу придумать.

— Не годится, — сказал Майк.

— Вы, кажется, учились в Гарвардском университете? Чему же вы научились в Гарвардском университете?

— Не помню, — сказка Майк.

— Так я и думал, — сказал Сэм. — А вы когда-нибудь делали хоть что-то?

— Конечно, — сказал Майк. — Целый год я занимался боксом.

Сэм вскочил, снял пиджак и закатал рукава рубашки.

— Вот это уже кое-что, — сказал он. — А ну-ка, покажите мне, на что вы способны.

— Мне совсем не кажется, что это уже кое-что, — сказал Майк. — Я был нокаутирован в первом же раунде.

— Какая разница? — воскликнул Сэм. — А. ну-ка, встаньте. Приготовьтесь.

— К чему? — спросил Майк.

— Я за десять минут научу вас боксу лучше, чем вы научились за всю вашу жизнь, — сказал Сэм.

— Ты думаешь, мне стоит добиваться какого-нибудь спортивного звания? — сказал Майк.

— Вопрос! — сказал Сэм. — Вы в хорошей спортивной форме. А я вас обучу всему, чему надо.

— Ты думаешь, у меня что-нибудь выйдет? — спросил Майк.

— То есть как это у вас не выйдет? — сказал Сэм. — Верное дело! Окончил Гарвардский университет, здоров как железо. У вас есть смекалка, подвижность и, что самое важное, наступательный дух. Встаньте, Майк, я покажу вам шесть-семь приемчиков.

Майк встал, снял пиджак и закатал рукава рубашки.

— Готово? — спросил Сэм. — Смотрите, это ринг, Дзинь!.. Удар гонга. Вы выходите.

Майк вышел с тяжелым сердцем. Его шофер говорил, не умолкая, и старательно пояснял все свои действия; он двинул левой рукой ему в подбородок, правой — в низ живота, и Майк согнулся пополам, с трудом выдыхая воздух.

— Видите, — сказал Сэм. — То, что сделал я, можете сделать и вы.

Майку понадобилось пять минут, чтобы восстановить дыхание.