В теплой тихой долине дома

— Это я вас спрашиваю почему, — сказал учитель. — Я-то знаю почему, но я хочу, чтобы вы сказали сами, по-своему. Ну, смелей, дайте нам какое-нибудь объяснение, мистер Хайленд.

И вот Джекоб стал опять думать, а мы все на него злились. Каждый из нас мог что-нибудь придумать, каждый, кроме этого тупицы Джекоба. Никто не знал, отчего он такой болван. Он был старше всех нас в классе. Он долго вертелся во все стороны на своем стуле, потом стал ковырять в носу и почесывать голову и все время смотрел на мистера Паркера, как собака, которая хочет, чтобы ее приласкали.

— Итак? — сказал учитель.

— Честное слово, — сказал Джекоб, — не знаю почему. Я не так-то часто хожу в кино.

— Но хоть один раз вы ходили или нет?

— Да, сэр, — сказал Джекоб. — Даже не один раз, а больше. Только я скоро все забываю. Не припомню что-то.

— Да что вы, — сказал учитель. — Припомните хоть что-нибудь, что могло бы послужить нам дурным примером и объясняло бы, почему нам не нужно туда ходить?

Внезапно лицо Джекоба осветилось широкой улыбкой.

— Я знаю, — сказал он.

— Ну! — оживился учитель.

— Оно учит нас кидаться пирожками с кремом в наших врагов, пинать ногами женщин и убегать.

— Это все, что вы вспомнили?

— Да, сэр, — сказал Джекоб.

— Это не объяснение, — вмешался Эрнст Вест. — Что в этом дурного — кидаться пирожками с кремом?

— Всего так и заляпаешь, — сказал Джекоб и захохотал. — Помните, как у одного там крем так и стекает по физиономии?

— Пинать женщин ногами — это, конечно, дурно, — сказал мистер Паркер. — Отлично, мистер Хайленд, я так и знал, что вы найдете хорошее объяснение, если подумаете как следует.

Потом пришла очередь Нелсона Холгема.

— Билеты дорогие, — сказал он.

— В «Бижу» всего пять центов, — сказал я. — Это не объяснение.

— За пять центов можно купить целую булку, — сказал Нелсон. — В наше время это немалые деньги.

— Правильно, — подтвердил мистер Паркер. — Отличное объяснение. Деньги следует тратить на более благородные цели. Подумайте, каких успехов мы достигли бы всего за год, если бы наша молодежь перестала ходить в кино и отдавала свои деньги на церковь. Да на те деньги, что тратятся на всякие легкомысленные развлечения вроде кино, мы могли бы за год обратить в христианство весь мир.

Мистер Паркер кивнул Эрнсту Весту.

— Кино учит нас быть недовольными тем, что у нас есть, — сказал Эрнст. — Мы видим людей, которые разъезжают в шикарных машинах и живут в роскошных домах, и ревнуем.

— Завидуем, — поправил мистер Паркер.

— Мы начинаем мечтать об этих вещах, — сказал Эрнст, — но мы знаем, что не можем их получить, потому что у нас нет денег, и нам от этого становится худо.

— Превосходное объяснение, — сказал мистер Паркер.

Пришла очередь Люка, а следующая должна была быть моя.

— Музыка плохая, — сказал Люк.

— Только не в «Либерти», — сказал Томми Сизер. — И не в «Синема». Это не объяснение.

— В «Бижу» плохая, — сказал Люк. — Играют все время одно и то же на пианоле. Ужасная скука! «Свадьба ветров».

— Неправда, — сказал Томми Сизер. — Иногда они играют и другое. Не знаю, как называется. Несколько разных вещей.

— Все они звучат одинаково, — сказал Люк. — Голова от них болит.

— Ну вот, — сказал учитель. — Кое-что мы все-таки выяснили. От кино болит голова. Оно вредно для здоровья. А мы не должны делать ничего, что вредит нашему здоровью. Здоровье — это самое дорогое, чем мы обладаем. Мы должны делать то, что укрепляет наше здоровье, а не то, что ему вредит.

А я сказал, что мы не должны ходить в кино потому, что, когда мы выходим из кинотеатра, наш город перестает нам нравиться.

— Все кажется каким-то глупым в нашем городе, — сказал я. — И хочется из него уехать.

Тут пришло время пустить по рукам кружку. Мистер Паркер произнес небольшую речь о том, как настоятельно необходимы деньги и что гораздо лучше отдавать, чем получать.

Томми Сизер опустил в кружку два цента, Пат Каррико — три, Нелсон Холгем — один цент, Джекоб Хайленд — пятачок, потом кружка перешла к Эрнсту Весту. Он протянул ее Люку. Люк передал ее мне, а я — обратно мистеру Паркеру. Мы трое ничего не опустили. Мистер Паркер вынул из кармана кошелек, побренчал монетами, выбрал так, чтобы мы все это видели, четверть доллара и опустил монету в кружку. Вид у него был весьма величественный. Мы все его за это терпеть не могли, даже такой тупица, как Джекоб Хайленд. Да, вид у учителя был такой, будто он спас своим четвертаком все человечество.

Затем он раздал нам газетку «Мир школьника», и урок кончился.

Все вскочили и выбежали на улицу.

— Ну, — сказал Эрнст Вест Люку, — аплика до следующей встречи.

— Аплика, — сказал Люк.

Потом из церкви вышла наша сестренка Маргарет, и мы отправились домой.

Я посмотрел последнюю страницу «Мира школьника» и увидел объявление о цеппелине. На картинке были нарисованы два мальчика, которые стояли в гондоле цеппелина, высоко в небе. Вид у обоих был очень грустный. Они махали рукой на прощание.

Мы пришли домой и сели за воскресный обед. Папа и мама были очень веселые, и мы ели всего, сколько влезет.

Папа сказал:

— Какой сегодня был урок, Люк?

— Пагубное влияние кино, — сказал Люк.