В тени славы предков

— Пока воевода Ратша Волк из города не вышел да не поломал камнемёты и не убил всех, кто снаряды метал вместе с их боярином Иваном Куркулясом[26].

— Что, так и звали?

— Да, так и звали…

Битвы Колот описывал подробно, часто вскакивал с места, опрокидывая перекидную скамью, показывал, как и куда кто бежал, с кем и как он сам дрался. Потом сказывал про трудности сидения в Доростоле:

— Раненых было столько, что лечить не успевали. Вонь стояла страшная. Человек, как мертвец, гнил, только живым оставался. Смотреть на это ох как тяжко! Жратвы не осталось под конец. Коней начали есть, но кони нужны были. Так некоторые кмети крыс научились приманивать и ловить. Крысы те к раненым на гниющее мясо ползли…

Гости разевали рты и под конец рассказа яростно обсуждали, уважительно похлопывали по плечам Колота, пережившего такое. Потом расходились. Лапа в распахнутом кожухе, с шапкой набекрень, неверными ногами, оступаясь с нахоженной тропы в сугроб, плёлся домой. Часто его провожал Стреша, чтобы зять где-нибудь не свалился и не замёрз, тогда они орали песню. Иногда, ещё не дойдя до двора, блевал, пятная снег и Стрешины валенки. Наутро мать Зимава высказывала:

— Глянь на себя: пьянь пьянью! Друг твой Блуд вон чего достиг — воевода! Я ужо скажу Белаве, пусть вас разгонит.

Некогда грозная тёща Белава изрядно потишела после смерти в Болгарии любимого сына Забуда и печенежского разорения. Колот на своих пьяных беседах её и вовсе не видел. А Блуд, дружище Блуд Красный, с которым с раннего детства были неразлучны и который перешёл в Ольгину, а после Хазарии дружину Ярополка, вскоре приехал в родную весь. В лисьей распахнутой шубе, под которой был виден дорогой шёлковый зипун, с серебряной гривной на шее, в бобровой шапке, с расчёсанной светлой с красным отливом бородой. И конь под ним длинноногий буланый — где и взял такого? Не слезая с коня, стукнул рукоятью плети в ворота и сказал выбежавшей на собачий лай Усладе:

— До мужа твоего.

Спешился только во дворе, не входя в хоромину, чтобы обняться с вышедшим к нему Колотом. Объятия были не крепкие, как раньше при встрече, а чужие, холодные. Посмотрел на Лапу когда-то весёлыми, а сейчас строгими и властными голубыми глазами, молвил:

— Дело у меня к тебе. Князь Ярополк воинов собирает. Збродень с ватагой безобразит, его слава до князя дошла уже, — Блуд усмехнулся. — Князь дружины в лес разослал ловить его. Я дам людей, пойдёшь над ними?

Это был настоящий подарок — снова пожить княжьей службой. Колот ответил:

— Я рад твоему предложению, только я гол с Болгарии вернулся — ни оружия, ни коня.

— Совсем ничего? — не поверил Блуд. Когда-то после хазарского похода Колот вернулся с большим прибытком: и дом большой поставили, и бронь с оружием, за которые ещё полтора таких поставить можно.

— Железо есть да номисмы[27] ромейские. Только я топоры да рогатины ладить хотел, а то печенеги всё вчистую разорили. Да лошадь ещё одна на весну нужна.

Блуд то ли сердито, то ли в раздумье шевельнул бородой. Смотря куда-то в сторону, сказал:

— Ладно, приезжай завтра в Киев к полудню, там подумаем.

Молвив, пошёл со двора, не прощаясь, ведя коня под уздцы. За ним выскочила Зимава, видимо, подслушившая разговор, со свёртком в рушнике:

— Возьми гостинец, благодетель наш!

Но Блуд даже внимания не обратил на неё, спеша к воротам.

Глава третья

Утром выезжали с Павшей ещё затемно. Племянник должен будет привезти лошадь с санями обратно в Осинки. Застывшие звёзды на освободившемся за ночь от облаков небе предупредили о грядущих морозах. Павша, согревая дыханием закоченевшие пальцы (лошадь запрягал), прежде чем сунуть их в рукавицы, попросил, пока не отъехали от дома и можно ещё собраться в дальнюю дорогу:

— Возьми меня с собой, дядько!

— Един ты мужик пока дома остаёшься, — заваливаясь в тёплые, расстеленные на санях овчины, отозвался Колот, — Пестряй мал ещё, а тебе тринадцатый год пошёл. Да что збродни? Несколько дружин уже ушли в леса, мы опоздать можем, а то и вовсе не найдём. Задаром по холоду пролазим. Вот хочу Блуда попросить тебя в молодшую дружину взять по осени. Трогай!

— О том ты мне не говорил… — задумчиво протянул племянник и всю дорогу не заводил больше об этом разговора, гоняя в голове грёзы о грядущем месте в дружине. Впрочем, до осени времени для отрока ой как много!

До Киева добрались часа за два до полудня. На Предградье Колот отпустил Павшу, дабы тот до темноты вернулся в деревню. Павша повертел головой, оглядывая множество раскинувшихся по холмам домов, широкую белую ленту Днепра с чёрными, не замёрзшими у берегов краями, нехотя полез в сани — и так редко в город выезжают, и вот обратно домой. Колот подождал, пока племянник не скроется из виду, не то будет кружить по улицам, сорванец.

Тыкаясь по дружинным избам и выспрашивая, Лапа нашёл Блуда в окружении каких-то молодых кметей. Красный сдержанно кивнул другу, сказав:

— Рановато приехал.